Слишком много поваров

Я уставился на него со всей невинностью, на какую был способен. Но тут я увидел, что его веки начинают опускаться, и понял, что делать нечего. Мне оставалось только усмехнуться.

— Будь ты проклят! — воскликнул он с явным облегчением. — Да ты представляешь себе, что такое женитьба? Девяносто процентов мужчин после тридцати женаты, посмотри на них! Разве ты не понимаешь, что, если у тебя есть жена, она будет тебе готовить? А ты знаешь, что все женщины считают целью пищи — набивание желудка? Видел ты когда-нибудь женщину, которая могла бы… Что это?

В дверь стучали уже во второй раз. В первый раз тихонько, и я решил не обращать внимания, чтобы не прерывать Вулфа. Теперь я поднялся и пошел открывать. Я редко удивляюсь, но тут был поражен. На пороге стояла Дина Ласцио. Ее глаза казались еще больше, чем обычно, но вовсе не были томными.

— Можно войти? — тихим голосом спросила она. — Мне нужно видеть мистера Вулфа.

Я отступил, впустил ее и закрыл дверь.

— Сюда, пожалуйста, — указал я, и она прошла вперед.

Единственное выражение, которое я смог уловить на лице Вулфа, — это что он ее узнал. Он кивнул в знак приветствия:

— Я польщен, мадам. Извините, что не встаю, я позволяю себе такую невежливость. Стул, Арчи!

Она нервно огляделась:

— Могу я поговорить с вами наедине, мистер Вулф?

— Боюсь, что нет. Мистер Гудвин — мой доверенный помощник.

— Но я… — Она все еще стояла. — Мне тяжело говорить даже вам…

— Ну, мадам, если это уж так тяжело… — Конец фразы повис в воздухе.

Она сглотнула, снова посмотрела на меня и сделала шаг к нему:

— Не говорить еще тяжелее… Я должна сказать кому-нибудь. Я много слышала о вас, конечно, в былые дни, от Марко… и я должна сказать кому-нибудь, а кроме вас, некому. Кто-то пытается отравить моего мужа…

— Вот как? — Глаза Вулфа сузились. — Садитесь. Прошу вас. Сидя легче говорить, не так ли, миссис Ласцио?

Глава 3

Роковая женщина опустилась на принесенный мной стул. С напускной небрежностью я оперся о спинку кровати. Похоже, наклевывается что-то, что поможет нам разогнать скуку и оправдает мои предчувствия, заставившие меня сунуть в чемодан пистолет и пару блокнотов.

— Конечно… — начала она. — Я знаю, вы старый друг Марко. Вы, наверное, думаете, что я предала его… Но я полагаюсь на ваше чувство справедливости, вашу гуманность…

— Слабые доводы, мадам. — Вулф был резок. — Мало у кого хватает мудрости быть справедливым или свободного времени быть гуманным. Почему вы заговорили о Марко? Вы предполагаете, что он пытается отравить мистера Ласцио?

— О нет! — Ее рука взметнулась и вновь опустилась на подлокотник. — Просто мне жаль, если вы предубеждены против меня и моего мужа, я ведь решила, что нужно кому-нибудь сказать, а здесь, кроме вас, некому.

— Вы сказали вашему мужу, что его пытаются отравить?

Она покачала головой, и ее губы чуть дрогнули.

— Это он сказал мне. Сегодня. Вы знаете, что некоторые повара готовили блюда к ланчу. Филип делал салат и еще сказал, что приготовит салатную заправку «Ручеек на лугу», которую сам изобрел. Все знали, что за час до подачи на стол он смешивает сахар с лимонным соком и сметаной и пробует не меньше ложки. У него все было приготовлено в кухне на столе: лимоны, чашка сметаны, сахарница. В полдень он начал смешивать. По привычке он попробовал на язык сахар, он показался ему твердым и недостаточно сладким. Он высыпал его в стакан с водой, но некоторые частицы не растаяли даже после того, как он размешал. Он влил в стакан коньяк, и он не смешался с водой. Если бы муж сделал заправку и попробовал полную ложку, то был бы мертв. В сахаре был мышьяк.

— Или мука, — усмехнулся Вулф.

— Муж сказал, что мышьяк. Он не почувствовал вкуса муки.

Вулф пожал плечами:

— Это легко установить с помощью куска медной проволоки и небольшого количества соляной кислоты. Я не вижу сахарницы. Где она?

— Наверное, в кухне.

— И сейчас ее используют для нашего обеда? — Глаза Вулфа широко открылись. — Вы что-то говорили здесь о гуманности…

— Нет. Филип высыпал его, теперь там настоящий сахар.

— Так… — Глаза Вулфа снова были полузакрыты. — Замечательно. Значит, он уверен, что там был мышьяк? И он не открыл это Сервану? И никому, кроме вас, не сказал? И даже не сохранил этот сахар как улику? Просто замечательно!

— Да, мой муж — замечательный человек. — На ее лицо упал луч солнца, и она чуть отодвинулась. — Он сказал, что не хочет огорчать своего друга Луи Сервана. Он запретил мне говорить об этом. Он сильный человек и очень самолюбив. Такой у него характер. Он считает, что достаточно силен, умен и опытен, чтобы не позволять никому судить о своих делах. — Она подалась вперед. — Я пришла к вам, мистер Вулф! Я боюсь!

— Что вы от меня хотите? Выяснить, кто подмешал в сахар мышьяк?

— Да, — кивнула она. — Нет. Я думаю, вам это не удастся, да и сахар уже выбросили. Я хочу, чтобы вы защитили моего мужа.