Слишком много поваров

Но всем уже наскучили танцы. В нашем углу Вулф откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами, а Койн рассказывал Берену о Калифорнийском заливе.

Тут вошла его китаянка, ткнула ему в лицо указательный палец правой руки и велела поцеловал его, так как прищемила пальчик дверью.

Он поцеловал:

— А я думал, ты гуляешь и любуешься ночью.

— Я и гуляла. Но дверь поймала меня. Посмотри! Болит.

Он снова поцеловал палец.

— Бедняжечка моя! — Новые поцелуи. — Мой азиатский цветочек! Беги, мы разговариваем, оставь нас.

Пританцовывая, она удалилась.

Вукчич вышел из столовой и прямиком направился к Дине Ласцио. Серван сообщил Валенко, что он следующий.

— Вот мой листок, — сказал Сервану Вукчич. — Я попробовал из каждой тарелки по разу. Ведь таковы правила? А Ласцио там нет.

Серван поднял брови:

— Его там нет? А где же он?

— Я не искал его, — пожал плечами Вукчич. — Может, в кухне?

Серван окликнул Кита:

— Рэмси! Филип оставил свой пост! Остались только Валенко, Росси и Вулф. Что же делать?

Кит ответил, что вполне доверяет им, и Валенко вошел. Немного погодя он вышел, и наступила очередь Росси. Росси ни с кем не цапался вот уже три часа, и я навострил уши, ожидая услышать сквозь закрытую дверь, если Ласцио возвратился, парочку теплых слов в адрес зятьев. Но в вестибюле стоял такой гвалт, что я все равно ничего бы не расслышал. Выходя, Росси объявил, что только дурак может насыпать столько соли в соус «Весна», но никто не обратил на него внимания. Ниро Вулф, последний, с трудом вытащил себя из кресла. Его, как почетного гостя, проводил к дверям Луи Серван. Я был несказанно счастлив, что наконец-то на горизонте забрезжила возможность лечь спать.

Через десять минут дверь отворилась, и Вулф спросил с порога:

— Мистер Серван, так как я последний, не будете ли вы возражать, если я пройду испытание вместе с мистером Гудвином?

Серван заверил, что не возражает, и Вулф подозвал меня. Я был уже на ногах, ибо понял: что-то случилось. Вулф знал, что может проводить со мной любые эксперименты, но только не гастрономические. Я пересек гостиную и вошел за ним в столовую. Он плотно закрыл дверь. На столе стояли девять блюд с картонными номерками, кувшин с водой, стаканы, тарелки, вилки и прочая ерунда.

— Рад помочь вам, — сказал я, смеясь. — На котором вы застряли?

Он обогнул стол:

— Иди сюда. — Он прошел дальше вправо, к большой ширме с изображением Покахонтас. Позади ширмы он остановился и пальцем указал на пол. — Посмотри на это безобразие.

Я отшатнулся в изумлении. Я не обращал никакого внимания на разговоры об убийстве, приписывая их слишком буйной фантазии, но, что бы я ни думал о рассказе роковой женщины, к виду крови я готов не был. А кровь была, правда ее было немного, потому что нож все еще торчал в левой части спины Филипа Ласцио по самую рукоятку. Он лежал ничком, вытянув ноги, так что, если бы не нож, можно было принять его за спящего. Я наклонился над ним и чуть повернул его голову, чтобы посмотреть в глаза. Затем я встал и посмотрел на Вулфа.

— Приятный праздник! — воскликнул он с горечью. — Я говорил тебе, Арчи… Ну да ладно. Он мертв?

— Мертв, как жареная колбаска.

— Ясно, Арчи. Мы никогда не были виновны в нарушении закона. Это юридический термин. Но это не наше дело. Во всяком случае теперь. Что ты помнишь о том, как мы ехали сюда?

— Кажется, только то, что мы ехали поездом.

Он кивнул:

— Позови мистера Сервана.

Глава 4

В три часа утра я сидел за столом в малой гостиной павильона «Покахонтас». Напротив меня расположился мой друг Барри Толмен. За его спиной маячил косоглазый головорез с крепкими челюстями в синем саржевом костюме, ярко-розовой рубашке с заношенным белым воротничком и с красным галстуком. Как его зовут и чем он занимается, не секрет: Сэм Петтигрю, шериф округа Мерлин. Присутствовали еще двое неизвестных типов. Один с блокнотом, какими пользуются стенографистки, примостился на краешке стола. Другой, полицейский штата Западная Виргиния, торчал на стуле у стены. Дверь в столовую была открыта, и оттуда доносился запах магния от фотовспышек, гул голосов сыщиков, снимающих отпечатки пальцев, и тому подобное.

Голубоглазый атлет пытался скрыть раздражение:

— Я все знаю, Эшли. Вы управляющий курортом Канова-Спа, а я прокурор этого округа. Чего вы от меня хотите? Чтобы я сделал вид, что он сам упал на нож и это несчастный случай? И нечего обвинять меня в том, что я люблю театральные эффекты…

— Ладно, Барри. Забудьте. — Клей Эшли, стоявший рядом со мной, медленно покачал головой. — К черту все это! Я знаю, вы не можете замять дело. Но, ради бога, заканчивайте быстрее и увозите их отсюда. Да-да, я знаю, вы это сделаете, как только можно будет. Извините, если я что сказал… Пойду попытаюсь уснуть. Если буду нужен, позвоните.

Он ушел. Кто-то вышел из столовой что-то спросить у Петтигрю. Толмен встряхнулся, потер глаза и посмотрел на меня:

— Я вызвал вас снова, мистер Гудвин, чтобы спросить, не вспомните ли вы еще что-нибудь в добавление к рассказанному раньше?

— Вы собрали весь урожай, — покачал я головой.