Слишком много привидений

Я вскочил. Люся попыталась встать, но у нее ничего не получилась. Она так и осталась сидеть, судорожно вцепившись рукой в спинку соседнего стула и со страхом уставясь на вышедшего интерна.

— Все хорошо, — кивнул еще издали интерн. Он приблизился. — Операция прошла успешно. Недельки три полежит в больнице, потом месяц реабилитации, и будет абсолютно здоров.

Люсины плечи мелко задрожали, она беззвучно заплакала.

Матюхин перевел взгляд с нее на меня.

— Просьба небольшая, — сказал он. — Сейчас выйдет профессор, так вы, пожалуйста, с благодарностями к нему не приставайте. Устал старик. Ему отдохнуть надо.

Я кивнул.

Дверь распахнулась, и из операционной грузно вышел профессор Милыитейн, поддерживаемый под локоть ассистентом. Надменная брезгливость напрочь исчезла с губ профессора, уступив место блаженной улыбке. Он проковылял к нам, остановился напротив Люси и потрепал ее по щеке.

— Не плачьте, девица! — ласково сказал он. — Мы еще на вашей свадьбе погуляем.

Профессора пошатнуло, и ассистент еле удержал его. Люся не нашлась, что ответить.

— Пошли, Илья Григорьевич, — предложил ассистент, увлекая ведущего хирурга к ординаторской, и скользнул по мне взглядом. Странный это был взгляд: острый как укол и потому неприятный и непонятный.

Мильштейн устало кивнул, сделал шаг, но вдруг остановился и с ехидцей посмотрел на ассистента.

— Коллега, не понял, вы мне скабрезности предлагаете произносить или за бутылкой гонца послать?

Ассистент недоуменно посмотрел на профессора, затем рассмеялся и покачал головой.

— Опять вы со своими правилами русского языка, — сказал он. — Идемте.

— Идем… — согласился профессор, и они стали удаляться.

— Кстати, по поводу гонца… А не кажется ли вам, профессор, что после столь блестящей операции и водочки выпить не грех? — спросил ассистент.

— Непременно, коллега, всенепременно! — с молодым задором согласился профессор. — С устатку ве-есьма пользи-тельно!

И тогда на сердце у меня потеплело, и я отказался от замысла наслать на них Рыжую Харю. Даже неприятный взгляд ассистенту простил. Похоже, ерничая в душе над хирургами, я их сильно недооценил. Не пять часов назад, а именно сейчас сам бы с дорогой душой пять тысяч долларов отдал и искреннее спасибо сказал. Если уж государство не ценит их искусство, то кто-то же должен благодарить? Не побираться же хирургам на паперти…

Через полчаса вывезли каталку с Владиком. Пожилая врачиха на весу держала у изголовья капельницу, а пигалица подталкивала каталку сзади. Владик с забинтованной головой лежал на каталке с приоткрытыми глазами, но по мутному взгляду, задурманенному наркозом, было понятно, что он еще не пришел в себя.

— Я с ним… — сорвалась с места Люся. — Подежурю….

Я не стал ее отговаривать и подошел к врачихе.

— Светлана Анатольевна, — обратился вполголоса. Она не отреагировала. То ли не услышала, то ли с капельницей в руках ей было не до меня.

— Светлана Анатольевна! — сказал я громче, наклонившись к ее уху.

Она вздрогнула и недоуменно посмотрела на меня.

— Что вам угодно? — пропел сзади «сюси-пусин» голосок.

Меня как по голове ударили. Я повернулся и ошарашенно уставился на пигалицу.

— Вы… Свет-ла-на А-на-толь-ев-на? — раздельно, по слогам, с трудом выговорил я.

—Да.

— Врач-реаниматолог?

— Врач-реаниматолог, — нараспев подтвердила пигалица. — Что вам угодно?

Я сглотнул слюну. Надо же так опростоволоситься! Никогда не подумаешь, что эта худенькая, хрупкая девчушка уже давно врач, к тому же настолько опытный, что ее предпочитают видеть на самых сложных операциях. По внешнему виду полная противоположность респектабельному интерну Матюхину. Как говорится, не верь глазам своим…

— Очень вас попрошу, — сказал я, попытавшись вложить в слова всю задушевность, на которую был способен, — подежурьте возле него, чтобы все было в порядке. Сами видите, — указал я глазами на Люсю, — толку от нас сегодня ночью будет мало.

И аккуратно опустил в карман халата реаниматолога пятьсот долларов.

— Могли бы и не просить, — «сюси-пусиным» речитативом отпела Светлана Анатольевна. — Это наша прямая обязанность.

Однако от денег не отказалась.

— Ну а если какие лекарства нужны будут…

— Да, нужны. Церебролизин.

— Вы знаете… — замялся я, косясь на пожилую медсестру, — боюсь что-нибудь в названии перепутать. А вам, по-моему, проще препарат достать. Этого хватит? — протянул еще сто долларов.

— Даже с излишком, — честно призналась она, не прикасаясь к деньгам. Надо же, совестливая! Определенно не обратила внимания, какую сумму ей в карман опустил.

— А вдруг еще какие-нибудь лекарства понадобятся? — подсказал я компромисс.

— Хорошо, — как-то не очень уверенно согласилась врач-реаниматолог и взяла деньги.

Каталку завезли в кабину грузового лифта, Люся тоже попыталась войти, но я удержал ее за талию.

— Какая из тебя сейчас сиделка? Заснешь у кровати, а если ночью Владику понадобится помощь, что тогда?

— Но как же он один… — попыталась вырваться Люся. Я прижал ее к себе и шепнул на ухо:

— Возле него всю ночь будут дежурить квалифицированные врачи. Я заплатил. А тебе сейчас лучше поехать домой и как следует выспаться.