Слишком много счастья

Когда Кент учился в старших классах, его отношения с отцом улучшились. Он взялся за науку. Выбрал именно «строгие» естественные науки – физику и математику, а не науки о земле, и даже это не вызывало сопротивления Алекса. Чем «строже», тем лучше.

В колледже Кент проучился всего полгода, а потом вдруг исчез. Те, кто был с ним немного знаком – другом никто не назвался, – рассказали, что он подумывал о поездке на Западный берег. Потом пришло письмо – как раз в тот день, когда родители собрались заявить в полицию. Оказалось, что он устроился на работу в магазин розничной торговли в северном пригороде Торонто. Алекс отправился туда с намерением вернуть сына в университет. Однако Кент отказался и заявил, что и так вполне доволен и неплохо зарабатывает – ну, или начнет неплохо зарабатывать очень скоро, как только получит повышение. Тогда туда же отправилась Салли, ничего не сказав Алексу. Она нашла сына веселым и пополневшим фунтов на десять. Кент сказал, что это от пива. У него появились друзья.

– Это определенная фаза развития, – сказала она Алексу после того, как призналась, что ездила к сыну. – Ему хочется побыть независимым.

– Да пусть хоть подавится своей независимостью!

Кент не сообщил ей своего адреса, но это оказалось неважно, поскольку в ее следующий приезд выяснилось, что он уже уехал из Торонто. Салли пришла в замешательство, ей показалось, что сотрудник магазина, сообщивший новость, ехидно усмехнулся, – и не спросила, куда отправился Кент. Должен же он прислать весточку, как только устроится на новом месте.

Кент прислал весточку, но только три года спустя. Письмо пришло из городка Нидлз в Калифорнии, но Кент писал, что искать его там не надо: он перелетает с места на место. Как Бланш{34}, – добавил он, и Алекс спросил:

– Какая еще, к черту, Бланш?

– Не важно. Это он шутит, – сказала Салли.

Кент не писал ни о том, где работает, ни о том, где жил все это время, ни о своих связях с какими-либо людьми. Не извинялся за то, что держал их столько лет в неведении, и не спрашивал, как поживают родители или как дела у брата и сестры. Зато он исписал несколько страниц рассуждениями о жизни. Но не о практической ее стороне, а о том, как следует жить и как он уже сейчас живет.

«Мне кажется смешным, – писал он, – что люди почему-то должны заключать себя в костюмы. Я использую это слово в переносном смысле – костюм инженера, или врача, или геолога. А потом он прирастает к коже, этот костюм, и оказывается, что его не снять. У нас есть столько возможностей открыть для себя мир – и внешний, и внутренний – и жить так, чтобы испытать все: и духовное, и физическое, все самое прекрасное и самое ужасное, что только доступно человечеству, и боль, и радость, и смятение. Вам, наверное, кажется, что я слишком пышно выражаюсь, но я, знаете ли, научился избавляться от всякой умственной гордыни…»

– Он наркоман, – сказал Алекс. – К гадалке не ходи. Испортил себе мозги наркотой.

Потом, глубокой ночью, он вдруг произнес:

– Секс.

Салли лежала рядом с ним и не спала.

– Что секс?

– Секс – вот что заставляет человека вести ту жизнь, которая не нравится Кенту. Надо занять определенное положение, чтобы иметь возможность зарабатывать на жизнь. Тогда ты сумеешь оплатить постоянные занятия сексом и их последствия. Он не принимает это во внимание.

– О господи, как романтично! – сказала Салли.

– Когда речь заходит о насущных потребностях, романтизму места не остается. Но он ненормальный – вот и все, что я хочу сказать.

Дальше в этом письме – или в этом бреде буйнопомешанного, как выразился Алекс, – Кент заявлял, что он счастливее многих людей, потому что побывал, как говорится, на волосок от смерти, и тогда в нем многое изменилось, и он благодарит отца, который вытащил его обратно на этот свет, а также мать, которая с любовью его приняла.

«Возможно, я тогда родился заново».

– Ну спасибо, – проворчал Алекс. – Я отказываюсь от чести быть его родителем повторно.

– Оставь, – попросила Салли. – Ты же так не думаешь.

– Я сам не знаю, думаю или нет.

Это письмо, где перед подписью стояли слова «С любовью», оказалось последним.

Питер стал врачом, Саванна – юристом.

Салли, неожиданно для самой себя, увлеклась геологией. Однажды, в доверительном настроении после секса, она рассказала Алексу про острова – но не захотела высказать вслух предположение, что Кент живет теперь на одном из них. Салли сказала, что уже забыла многие подробности и надо бы поискать все эти места в энциклопедии, откуда она изначально про них и узнала. Алекс ответил, что теперь все можно найти в Интернете. Да нет, вряд ли, засомневалась она, про них же почти никто не знает. Тогда он вытащил ее из кровати и повел вниз. И вскоре она уже смотрела на фотографии острова Тристан-да-Кунья, зеленой тарелки в Южной Атлантике, и читала информацию о нем. Салли была в шоке и даже отвернулась. Алекс спросил, в чем дело.

– Не знаю. У меня такое чувство, будто я его потеряла.