Слишком много щупалец

Дальше воспоминания хлынули, точно вода из лопнувшей трубы. Мне осталось только не утонуть в них и слегка устыдиться – вот дурак, попался в простейшую ловушку этого мистера Джавана, оказавшегося куда более ловким перцем, чем я думал. Его подопечные оглушили меня, наверняка обыскали и зашвырнули в проем между гаражами.

Но я стыдиться не стал, для этого время будет потом, когда я спляшу на могиле этого лысого ублюдка.

– Итак, проведем ревизию, – сказал я, пытаясь собрать разлетавшиеся мысли. – Что у нас есть и чего нет…

К первому пункту относилась боль в черепе плюс признаки того, что меня слегка попинали, но вроде бы ничего не сломали, а также… лежавшая на бедре визитная карточка из белого картона…

Перевернув ее, я обнаружил, что принадлежит она офису Церкви Святой Воды в Малом Матросском переулке.

– Засранцы драные, – прошипел я. – Напугать хотели? Хрен вам. Да я теперь землю есть буду, но вас достану…

Карточку я отшвырнул и продолжил ревизию. Бумажник оказался на месте, и наличных в нем не стало меньше. Документы – паспорт, редакционное удостоверение – тоже никуда не делись. А вот сотового телефона в кармане не обнаружилось, и, окончательно убедившись в этом, я сотряс воздух многочисленными и разнообразными ругательствами.

Человек без мобилы в наше время – пустое место.

Придерживаясь за одну из стенок, где Моисей воздевал руки над Красным морем, я встал и осмотрел себя: кроссовки целы, одежда вроде не порвана, пыль и грязь можно стряхнуть…

Да, а что с Камазом?

Он не из тех парней, что бросают друзей в беде, особенно тех друзей, что должны ему кучу бабла.

Значит, его вывели из игры, как и меня.

«Надо пойти, осмотреться», – подумал я и выбрался из вонючей дыры, где предавался «отдыху».

Абреки мистера Джавана оставили мое бренное тело неподалеку от места, где я вылез из машины. Протопав с сотню метров, я обнаружил, что никаких следов Камаза и его «Форда» в окрестностях не наблюдается.

Выбираться из этих богом и Лужковым забытых мест придется пешком, и главное – не заплутать.

После некоторых усилий, физических и умственных, я вышел к платформе Дегунино и тут у одного из аборигенов разузнал дорогу к ближайшей станции метро – «Владыкино».

До нее я доехал без особых проблем и рядом с метро, к собственной радости, обнаружил киоск, торгующий подержанными сотовыми. Через пару минут я стал обладателем древнего, как кости динозавра, «Сименса», сим-карты и пятидесяти рублей на счете.

Ну а номер редакции я не забуду, даже если мне промыть не только головной, но и спинной мозг.

– Журнал «Вспыш. Ка», слушаю вас, – прожурчал мне в ухо приятный женский голос.

– Привет, крошка, – сказал я. – Это Пат. Дай мне шефа или хотя бы Бартоломью.

Девушка-оператор, чья обязанность – разговаривать с идиотами-читателями и всякими безумцами, испуганно ойкнула.

– Быстрее! – рявкнул я. – Вопрос жизни и смерти! Бартоломью должен быть на месте!

– Да… сейчас, – ответила она, и в трубке заиграла приятная музычка.

– Алло, Пат? – сменил ее голос Антона. – Это ты? Ты где?

– Около метро «Владыкино», – ответил я. – Меня тут… слегка помяли… Шеф на месте?

– Ух ты! Ну надо же! – испуганно-радостно завопил Бартоломью. – Но ты им навалял? Ты жив?

Трудно придумать более идиотский вопрос.

– Нет, мертв, – ответил я. – И разговариваю с тобой по прямой линии Ад – Москва. Шеф на месте?

– Ну да, да.

– Скажи ему, что я сейчас буду. Пусть никуда не уходит.

«Владыкино» и «Пражская» – это одна линия, серая, хотя и разные ее концы, и с первой на вторую попасть куда проще и быстрее на метро, чем на машине.

– Да, хорошо, понял. Ждем.

Я сунул телефон в карман и отправился к входу на станцию.

Двое ментов, скучавших неподалеку от эскалатора, посмотрели на меня подозрительно, но останавливать не стали. А я спустился на платформу, забежал в вагон и плюхнулся на сиденье.

Выбравшись из подземки на «Пражской», я наткнулся на хмурого Аркадия.

– Велено домчать тебя пулей, – сообщил он.

– Да тут пятьсот метров! – удивился я.

– Шеф приказал.

Ну, если так, то деваться некуда.

Эти полкилометра мы преодолели со скоростью баллистической ракеты, ну а лифт, тащившийся на седьмой этаж, подстегнуть не удалось. Выйдя из него, я уперся в нервно улыбавшегося Антона.

– Рад видеть, что ты цел, Пат! – выпалил он, пыша сочувствием и энтузиазмом. – Пошли! Шеф ждет! Приказал, чтобы немедленно! Он даже этого позвал, эскулапа своего узкоглазого!

Наш Бартоломью – парень добрый и искренний, но порой шумноватый.

– Оп-па, – только и выдавил я.

«Эскулапом» у нас именовали личного врача Арнольда Тарасовича, маленького то ли китайца, то ли корейца по имени то ли Хан, то ли Чан. Периодически шеф решал, что кто-то из нас нуждается во врачебной помощи, и вызывал этого типа в редакцию. Ну а тот при помощи иголок, курительных палочек и собственных пальцев творил чудеса, несовместимые с научной картиной мира.

Я сам видел, как он за пару минут вылечил Борю Герца, нашего рекламщика, от сильнейшей простуды. Хрусть, щелк, и Герц, только что загибавшийся, помчался на рабочее место.

Появление эскулапа означало, что шеф всерьез обеспокоен моим здоровьем.