Слишком поздно для нас

А встретившись с тобой спустя семь лет, Лина, ты отдавала всю себя, даже несмотря на то, что как я говорил с тобой, обижал. Каким же нужно быть кретином, чтобы так вести себя с тобой. Как ты это терпела, моя хорошая? Прости, Лина, прости меня за это. Но и тогда я понимал, как ты дорога мне. И никакой бизнес и деньги всего мира не заменили бы тебя. Вмешались чертовы обстоятельства. Лина, я прошу тебя, прости меня за то, что тогда не смог решить все в нашу пользу. Я корю себя и за то, что не смог объясниться с тобой по-человечески. Я был настолько зол, что мое состояние в тот момент не поддавалось объяснению.

И только сейчас я понимаю, что все эти отрицательные эмоции сжирали меня живьем. Я жил в сплошном негативе, не замечая главного. Тебя. Ты была моим лучиком света все эти годы. И только благодаря любви к тебе, я не стал одним из тех людей, которых всегда избегал и обходил стороной. Таких, как Карина.

Лина, а два года назад, я чувствовал себя снова оказавшимся на дне, с которого выбраться уже, как мне казалось, не представится возможным. Но это было уже совсем другое дно, не алкоголь, а кое-что похуже. Безысходность. От того, что связан по рукам и ногам. От того, что не могу быть с тобой. И от того, что не объяснил все, как следует, тем самым, потеряв тебя навсегда.

Лина, я знаю, ты боишься, не хочешь мне верить, и я не знаю, как сложится в дальнейшем наша судьба, но одно могу сказать точно, я люблю тебя, и ничто никогда этого не изменит, Алина. Я виновен по всем фронтам и буду вымаливать твое прощение всю жизнь, если понадобится. Но я обещаю, что со мной ты и наш сын будете в безопасности, я сделаю все для того, чтобы вы были счастливы.

Ты самый восхитительный человек из всех, кого мне довелось узнать. И я счастлив любить тебя, Лина. Тебя одну, моя маленькая. Такую, какая есть. Дай мне шанс.

P. S. Я жду тебя в парке, там, где ты сказала мне о сыне. Вернись ко мне.”



Глава 44 Алина

Слезы одна за другой стекали по исписанному с обеих сторон листку бумаги. Свалился камень с души, тот, который лежал много лет. Тимур Покровский — мое наслаждение и боль, грусть и радость, любовь и ненависть. Все это он один. Такой любимый и родной.

— Дочка, а ты почему в прихожей сидишь и плачешь? Что случилось? — взволнованно спросила мама. — Что это у тебя в руке?

— Я люблю его.

Мама обреченно вздохнула и присела рядом. Я положила ей голову на плечо, пытаясь успокоиться. Мы некоторое время сидели молча. Я плакала, а мама, судя по всему, о чем-то размышляла.