Слишком верная жена

Откашлявшись, он прохрипел:

— Шла бы ты отсюда.

— Как-то вы неприветливо встречаете гостей, — улыбнулась Волгина и потрясла пакетом, — я же не с пустыми руками.

— Не с пустыми, говоришь? — Голос седого немного подобрел.

По-видимому, звук звякнувших в пакете бутылок оказал на его настроение благотворное действие.

— А чего там у тебя? — спросил он, все еще закрывая собой вход в избушку.

— Еда, водка, пиво, сигареты, — беззаботно отозвалась она.

— Ишь, ты, — усмехнулся он, — и чего тебе от нас надо?

— Я же сказала, поговорить.

— Кто там? — раздался из-за спины пожилого более молодой голос.

— Да вот баба пришла, поговорить хочет.

— О чем?

— Не знаю.

Из-за плеча стоявшего в дверях высунулась кудлатая голова, которая, наверное, раньше была кудрявой и русой:

— А чего у нее в сумке? Кажется, колбасой пахнет.

— Ага. Хочет нас напоить, накормить и спать уложить.

— Спать вы сами уляжетесь, — ответила Мирослава, — а вот в бане вас попарить не мешало бы.

— Ишь ты! Смелая какая, — усмехнулся молодой.

— Значит, так, — сказала Волгина, — вон у вас там пеньков во дворе полно, на них устроимся, как в Версале, и поговорим.

— Щас!

— А взамен вы получите эту скатерть-самобранку, — она снова тряхнула сумкой.

— А если мы ее у тебя просто отнимем? — оскалился молодой.

— Обломаетесь, — она спокойно вынула из-за пояса заряженный револьвер.

— Ты из милиции? Тьфу, все забываю, из полиции, что ли?

— Нет, — покачала головой Мирослава.

— А откуда?

— Не твоего ума дело.

— Бандитка она! — прохрипел пожилой, — ее, наверное, Серый прислал.

— Не знаю я никакого Серого. И ваши дела меня абсолютно не интересуют!

— А что тебя интересует?

— Дачная жизнь.

— Дачная жизнь?! — удивленно присвистнул молодой. — А ты уверена, что по верному адресу обратилась?

— Уверена. Короче, препираться мне с вами некогда. Спускайтесь во двор.

Сама она, не оглядываясь, но натянутая, как струна, спустилась с крыльца и села на ближайший пень.

Мужчины переглянулись между собой. Пожилой стал спускаться вниз, а молодой скрылся в доме.

«Плохо, если у них есть оружие», — подумала Мирослава.

Через минуту из дома вышли уже знакомый ей мужчина и еще двое.

— Значит, так, — сказала Мирослава, — располагаемся все рядком вон на том поваленном стволе и, сложив ручки на коленочках, как пай-мальчики, правдиво отвечаем на мои вопросы.

— И че? — спросил один из вновь прибывших.

— За честные ответы вы получаете приз.

Бутылки тихо звякнули.

— Слышь, — спросил пожилой, — а водка у тебя настоящая?

— Настоящая, можешь не сомневаться.

Молодые загалдели между собой.

— Смолкните! — махнул рукой пожилой и обратился к Мирославе. — Давай спрашивай, чего тебе надо.

— Я знаю, что ночью вы бродите по поселку и его окрестностям.

— Ну и что?

— Расскажите мне, кого вы встретили в ночь убийства одного из дачников.

— Никого мы не встретили!

— Понятно, разговора, как я вижу, не получается, — Мирослава сделала вид, что хочет встать и уйти.

— Эй ты, постой! Мы, правда, никого не встретили на улице. Но мы кое-что видели в интересующем тебя доме.

— Убийство?

— Нет, никакого убийства мы не видели!

— Что же?

— В общем, мы, как всегда, отправились в ночной дозор по поселку, в надежде хоть чем-нибудь поживиться. Голод, как известно, не тетка. Но нам в эту ночь не особо везло, только и нашли на одном из огородов кучку неубранной картошки. И тут наше внимание привлек свет в окне одной из дач, мы открыли калитку, пробрались во двор, и Пашка из любопытства заглянул в щель, что не покрывала штора. А другие пока шарили во дворе. И тут Пашка начал махать нам руками, мол, подойдите.

Мы подошли:

— Чего?

— Глянь, глянь, как баба надрывается! На коленки упала, за ноги его обнимает. А он отталкивает.

— Дай погляжу, говорю, а баба — ничего, я бы не стал такую отталкивать.

— А дальше? — не выдержала Мирослава.

— Дальше поблизости залаяли собаки, потом мужик откуда-то выскочил с охотничьим ружьем, мы и сделали ноги от греха подальше.

— И это все?!

— Все…

— Хоть кто-то из вас рассмотрел женщину?

— Я рассмотрел.

— И я. Очень даже ничего баба была.

— Описать можете?

— Ну…

— А по фотографии узнаете?

— У тя че ее фотокарточка есть? Покажь.

— Нет.

— Тогда об чем разговор. Как сфотографируешь, приходи, — они дружно заржали.

— Как она была одета?

— Обыкновенно — кофта, юбка, туфли.

— Туфли красные?

— Нет, сиреневые.

— Молодец! — похвалила Мирослава.

Мужчина выпятил грудь.

— А из какого дома мужик выскочил?

— С противоположной стороны улицы, дома, наверное, через три.

— Он вас видел?

— Видел, должно быть, раз подстрелить грозился.

Мирослава поняла, что большего ей из этих бродяг не выжать, сунула в руки пожилого пакет и быстро пошла в сторону оставленной машины.

Доехав до дачи Фалалеевых, она выбралась из машины, перешла на противоположную сторону улицы и стала высматривать через заборы какую-нибудь собаку. Вскоре ей повезло, едва она дотронулась до калитки, как из-за кустов сирени выскочили два здоровенных кобеля и зарычали.

— И кто у нас тут такой маленький? — ласково спросила Мирослава, — у кого такие хорошенькие глазки? И ушки!