Слизеринец и гриффиндорка, огонь и лед, ненависть и любовь (СИ)

Скорпиус закрыл глаза и выдохнул, из последних сил сдерживая улыбку. Он снова был прав. Ходить на каблуках она не умела, а такой забег по замку дался ей не легко, но она от него не отставала.

Поставив туфли на стул, она повернулась к нему спиной, осматривая портрет Дамблдора. Старик ей улыбался. А Скорпиус не мог оторвать взгляда от ее изящной спины, жадно хватая свежий воздух из приоткрытого окна.

Как же он ее хотел. А тот факт, что они сейчас были в кабинете МакГонагалл, возбуждал в два раза сильнее. Уизли, хватит, верни способность рационально мыслить.

Нужно с ней поговорить. Конечно, согласие Фоули прекратить их, если так можно было сказать, отношения, не было расторжением помолвки, однако это был уже первый шаг навстречу свободе. Навстречу чувствам к ней.

Вдруг она повернулась. Смотрела прямо в душу своими невероятными глазами. Скорпиус ни разу в жизни не видел у нее такого взгляда. И не знал, как его трактовать. Просто в очередной раз сошел с ума.

— Уизли, — прошептал Скорпиус, судорожно выдыхая и отворачиваясь от нее. — Что ты со мной делаешь.

Он уперся лбом в холодную каменную стену. Начал бить по ней кулаком. Что со всем этим делать?

Он уже не представлял, как жить иначе. Он просыпался и засыпал с мыслями о ней, ее коже и глазах. На уроках наслаждался ее голосом и манерой поведения, которая до недавних пор вызывала лишь раздражение. Вечерами в гостиной прислушивался к ее шагам. В любой удобный момент смотрел за ее местоположением по значку, отчаянно подавляя в себе желание вызвать ее в укромный угол и…

От воспоминаний ноги подкашивались. И хотелось плакать от того, что больше никогда ничего не будет. Уизли не простит его за эту помолвку, и это она еще не знает о том, что этот месяц он спал с Фоули…

Ее бесшумные шаги босыми ногами по каменному полу. Он ее не слышал, но чувствовал, что она приближается к нему. Словно они были связаны какой-то невидимой нитью, которая передавала их чувства и мысли друг другу.

Скорпиус чувствовал ее взгляд. Он заставлял спину плавиться. А еще он отвернул его от окна, поэтому Малфой смотрел на нее.

Она была уже совсем близко. И смотрела в глаза. Улыбка дрогнула на ее губах.

Скорпиус вновь закрыл глаза, не в состоянии терпеть эту пытку. Как вдруг ее нежные руки обвили его шею, чуть наклоняя к себе, а пухлые карамельные губы примкнули к его тонким засохшим губам.

Душа улетела куда-то в рай. Скорпиус не мог поверить в происходящее. Зачем ей это?

Теперь не МакМиллана, а его руки касались ее горячей спины.

Судорожный выдох. С каждой секундой поцелуй все глубже. А она к нему все ближе.

Как же хорошо. Как давно он не чувствовал жизни. И ведь думал, что больше никогда и не почувствует.

Ее рука в его волосах. Так привычно. Так правильно. Возбуждающе. Приятно.

Он не поменяет больше эти руки никогда ни на чьи. Она пьянит его намного быстрее, чем пара выпитых стаканов огневиски. Но это самое лучшее в его жизни.

Рваное дыхание обоих. Почти в кровь зацелованные губы. Стоны от наслаждения друг другом.

Малфой все сильнее прижимает ее к себе. Хочется обнять ее так сильно до хруста костей. Такую хрупкую, такую любимую, такую его.

Она позволяет. Позволяет его рукам и языку вновь делать с ней все, что вздумается. Уизли, почему? Ты приняла тот факт, что я без пяти минут женат? Нет, она не могла, она снова дразнит его.

Нежная ткань платья только мешается. Почему оно спереди такое закрытое? Ее кожа в сто раз нежнее…

Хотелось порвать прямо на ней это платье. И плевать, что она в нем прекрасна. И плевать, что оно стоит сто галеонов.

К черту… Нет, не к черту. Портреты, которые всего минуту, но будто целую вечность, смотрят на все это безобразие. Скорпиус достал из кармана волшебную палочку. Собирая остатки разума, он наколдовал им повязки на глаза и оглушил.

Скорпиус с трудом оторвался от ее губ, переведя свои поцелуи на тонкую шею. Руки уже трогали ее грудь, сквозь тонкую ткань платья чувствуя, как твердеют ее соски. Она без лифчика…

В абсолютной тишине были слышны лишь его мокрые поцелуи и биение ее сердца. В унисон с его. Горячие дыхания.

И снова вернулся к ее губам. Которые уже были открыты. Которые ждали только его.

Дикая боль в паху…

Он накрутил на палец один из ее локонов. Мало. Не так.

Пальцы быстро нашли заколку, которая сдерживала все это великолепие. Щелчок. Длинные локоны рассыпались по ее спине.

Ее пальцы легко расстегнули пуговицы пиджака. Ткань рубашки вовсе не мешала чувствовать ее прикосновения в полной мере. Тело горело.

Вдруг она резко отстранилась, прекратив поцелуй. Да, Малфой, получай. Конечно, это был ее план, о чем ты размечтался?

Он понимал ее. Он это заслужил. И, наверное, смерть от дикого возбуждения и не последующего удовлетворения не самая худшая.

— Ты такая красивая, — прошептал Скорпиус.

Улыбка. Заправила волосы за ухо. Опустила глаза.

— Нет никого прекрасней тебя во всем мире, — сказал Малфой.

Как просто. Как было просто говорить ей комплименты. Смотреть, как она заливается румянцем.