Слободка

А я продолжал вести себя так, чтобы быть достойным той Слободки, которой уже не было и дружбы того Саньки, которого уже никогда не будет… И вдруг, в какой-то момент, мне показалось, что я последний в этом мире человек, в сердце которому еще стучит Слободка ставнями своих давно погасших окон. Мне стало страшно и одиноко, и я заплакал. Это были последние слезы прощавшегося со мной детства.

Своя Рыба

От Слободки до Днепра было километра три под уклон, и это только до шумной набережной. А оттуда до излюбленных рыбаками закутков ещё час пути лёгким шагом. Но такие расстояния не останавливали слободских мужиков, для которых рыбалка являлась не страстью, а инстинктом, сравнимым, разве что, с инстинктом продолжения рода. Даже дед в свои хорошо за семьдесят выходил, бывало, из дому ни свет, ни заря с удочками на плече.

Врагом слободских хозяек был дядя Витя, местная достопримечательность. Стоило когда-нибудь в его присутствии выставить на стол рыбу, приготовленную любым способом, будь то фаршированный судак моей бабушки или жареные лещи соседок, как начиналось: «Тю, и это рыба? Да это ж детский сад. Таких мальков надо обратно отпускать. Чтоб подросли». Едкие замечания в сторону рыбьего размера подрывали восприятие вкусовой гаммы рыбного блюда – гордости хозяйки. И нередко рыба оставалась нетронутой. Перечить же дяде Вите никто не мог, так как лет пятнадцать назад он действительно поймал выдающуюся рыбу. Леща сантиметров под восемьдесят и весом в десять с хвостиком килограммов. Сей факт был запечатлён на фотоплёнке сыном дяди Вити, посещавшим в то время фотокружок во Дворце пионеров.

А я рыбалку не любил. Не согласовывалось это занятие с бурлящей во мне «дурной» энергией. Сидеть часами на берегу я мог при двух обстоятельствах. Скованный кандалами по рукам и ногам или погружённый в чтение занимательной книжки. А на красоту природы, на островатый речной запах, на утреннюю тишину, прерываемую таинственными всплесками, мне было, откровенно говоря, наплевать.

Но когда Коля, серьёзный соседский парень, год как закончивший школу и ждущий призыва в армию, работая пока токарем на предприятии, предложил мне сопроводить его с утра на рыбалку, я не отказался. Шутка ли, Коля, этот взрослый человек на которого я хотел походить, предложил мне, соседскому заморышу, пробыть в его компании весь день, да ещё занимаясь таким ответственным для него делом, как рыбалка. О таком я не мог и мечтать.

Накануне не задалась у дяди Вити рыбалка. Вернее, он до неё не добрался. Я как раз выходил с покупками из магазина и видел, как двое малознакомых мужиков с околослободской улицы Жореса остановили дядю Витю, направлявшегося в сторону реки и принялись уговаривать присоединиться к ним. Быть третьим. «Ну, мужики, вы же видите, я на рыбалку», – вяло сопротивлялся дядя Витя, потрясая удочками. «Да ладно, брось. Ты свою Рыбу уже поймал», – заявил один из мужиков. И дядя Витя, постояв секунду в задумчивости, обречённо шагнул в радушно распахнутые двери магазина.

Об этом случае я рассказал Коле на рыбалке. Я вообще старался как мог развлекать своего взрослого друга всякими рассказами в благодарность за снисхождение к моей компании. Но Коля, казалось, и ухом не вёл, прикипев взглядом к навершию поплавка. Его сосредоточенность меня умаяла, и я стал носиться вдоль берега, изображая чапаевца. Тут послышались всплески и взволнованный призыв: «Мишка, Мишка, помоги скорей!» Я подбежал к Коле, терзаемому вдруг взбесившимся удилищем. В трёх шагах от него бурлила вода и появлялась чудовищных размеров спина. «На, не тяни, только упирайся и держи изо всех сил», – приказал Коля, сунув удочку мне в руки, а сам ринулся к добыче. Борьба была яростной, но короткой. Вскоре Колька стоял на берегу, прижимая к груди трепыхающуюся огромную рыбину, весь мокрый, но совершенно счастливый. Брошенная на траву рыбища продолжала биться, подскакивать, всем своим телом протестуя против свершившегося. Я запаниковал. В ней была какая-то дикая, необъяснимая сила. Вдруг показалось, что это чудовище взовьётся и отхлещет меня по лицу своим упругим, широченным хвостом. И я поспешил убежать. Ну, будто бы прерванная игра важнее. Минут через пять, когда любопытство взяло верх над страхом, я вернулся к трофею. Увиденному не было объяснения. Коля стоял в реке и держал уже притихшую рыбу над водой, словно пытаясь напоить её. Затем он погрузил всё рыбье тело в реку и разжал руки. Рыбина повисела на поверхности, вильнула благодарно хвостом и исчезла в мутной глубине.

– Ты что, отпустил её? – прошептал я, поражённый догадкой.

– Мишка, ты мне друг? Молчи об этом. Я не хочу, чтобы мне сказали: «Ты уже поймал свою Рыбу».

Крах слободского Клондайка