Слой

— Знаем, сочувствуем, — сказал Луньков, усаживаясь и поддергивая вверх брючины. — Тяжело терять друзей. Предлагаю первым делом помянуть покойного. Если я не ошибаюсь, это его картины?

— Да, это работы Саши Дмитриева, — подтвердил Кротов, с настороженностью фиксируя поразительную депутатскую осведомленность.

— Хороший мастер, — сказал Юра. — Одна беда — его картины не вписываются в интерьер. Я не имею в виду ваш кабинет, Сережа, извините, вообще в любой интерьер. Они слишком… личные, слишком самостоятельные. Не удивлюсь, если узнаю, что при жизни он почти ничего не продал. Я прав?

Кротов кивнул и подумал: «Искусствоведению, гад, тебя тоже учили в разведке?».

Тогда, в Москве, Кротова как раз утвердили директором тюменского филиала «Регион-банка», и был банкет в ресторане гостиницы «Метрополь», где на глаза Кротову и попался этот бородатый парень в джинсах и свитере, угнетавший чопорных метрополевских официантов непристойной одеждой и вольными манерами. После полуночи наиболее стойкая часть компании переместилась в «Россию», в кротовский номер, где гуляли уже до упора, и бородатый ушел оттуда последним, а утром явился первым и увез Кротова на дачу, сославшись на распоряжение президента банка Филимонова. Там, на даче, принадлежавшей ранее ельцинскому фавориту Бурбулису, ныне опальному, а потому госдачи лишенному, у них и состоялся главный разговор в присутствии известного столичного журналиста и американского бизнесмена с армянской фамилией. Разговор этот прямых последствий не имел, но о его содержании Кротов с той поры не обмолвился ни единому человеку. Больше они не виделись и даже не перезванивались. Кротов почти забыл о существовании бородатого Юры, и его появление в компании с депутатом Луньковым явилось для банкира полной и малоприятной неожиданностью, потому что самым точным и честным словом, коим Кротов мог определить суть и повод тех давних общений с Юрой, было слово «вербовка».

И вот теперь таинственный Юра сидел на кротовском диване рядом с нардепом и смотрел на Кротова веселыми глазами.

— Неловко говорить, но у меня, мужики, и в самом деле цейтнот… Может, перенесем разговор на завтра?

— В принципе, не возражаю, — сказал Луньков. — Хотя для, если так можно выразиться, пристрелки нам хватит и часа. Вы успеете, Сергей Витальевич.

— Тогда я вас слушаю.

— Более того, — продолжил депутат, — я намерен вместе с вами посетить семью покойного художника, засвидетельствовать свое уважение и искреннее желание помочь всем, чем я помочь в состоянии. Вы согласны?

— Конечно, пожалуйста. Светлана будет рада…

— Вот и отлично, — подвел итог Луньков. — А теперь о наших с вами проблемах и задачах. Думаю, в телефонном разговоре с вами господин Филимонов был не слишком многословен?

— Он вообще почти ничего не сказал, кроме…

— Достойно похвалы, — вставил реплику Юрий. — Это демонстрирует его большое доверие к вам, Сергей Витальевич, и его высокую оценку ваших способностей принимать ответственные, самостоятельные решения.

— Нельзя ли попроще, мужики? — спросил Кротов, слегка озлившись на словесные вихляния москвичей. — Вы же не в Думе, Алексей Бонифатьевич.

— Мало вы меня знаете, Сергей Витальевич, — печально сказал Луньков. — Впрочем, теперь мы будем видеться куда чаще. Дело в том, что принято решение возложить на вас, уважаемый, весьма серьезные и не менее почетные обязанности.

— Интересно бы узнать, какие? — сказал Кротов.

— Прошу вас, Юрий Дмитриевич.

Джинсовый «эксперт» покатал в ладонях стакан с выпивкой; брякнул о стенки нерастаявший лед.

— Вы у нас будете, Сергей Витальевич, — торжественно произнес «эксперт», — начальником финансового штаба.

— Какого штаба?

— Начальником финансового штаба по выборам губернатора Тюменской области.

— Это Рокецкого, что ли?

Гости переглянулись и покачали головами.

— Узко мыслите, уважаемый, — сказал депутат. — Неужели все вещи и понятия на свете для вас существуют только в единственном числе? Еда — хлеб, река — Волга, губернатор — Рокецкий… Какой-то вы зашоренный.

— Послушайте, мужики! — Кротов поднялся из кресла. — А что, если я вас сейчас просто на хер пошлю? И с великим, притом, удовольствием. Юра, мы же с вами еще тогда разговор закончили. И, кажется, поняли друг друга.

— Сядьте, Сережа, пожалуйста, — без улыбки и озорства в глазах сказал «эксперт». — И постарайтесь помолчать, пока я буду говорить. Это в ваших же интересах.

— Какие мы ранимые, словно барышня, — сожалеюще начал Луньков, но Юра оборвал и его:

— И вы тоже воздержитесь от реплик, Алексей Бонифатьевич. Так вот, уважаемый друг мой Сережа, ваш филиал будет опорной базой в предвыборной кампании Алексея Бонифатьевича Лунькова — кандидата на пост губернатора Тюменской области. Такое решение принято в Москве по предложению Филимонова. Только упаси вас боже звонить ему и переспрашивать: он ответит «нет», а назавтра вас уволит. Решение существует, вы его будете выполнять.

— Так до губернаторских выборов еще как до Китая пешком! — удивился Кротов.