Слой Ноль

— Кстати, Виктор Иванович, сегодня э-э... как вы выразились, триада обнародовала свою программу: формирование Чрезвычайного Правительства — пока, слава богу, теневого. Далее в их планы входит создание новой силовой структуры, подчиненной непосредственно Чрезвычайному Правительству, — подобия национальной гвардии, то есть некой Чрезвычайной Гвардии... Таким образом, это политическое объединение, можно сказать, призывает к насильственному свержению власти, что само по себе уже является тягчайшим преступлением, — заметил Сидорчук, как бы не утверждая, а всего лишь размышляя вслух. — И в этой связи требование господина Конева из города Курска уже не выглядит чрезмерно жестким, — вкрадчиво закончил ведущий.

— Да, возможно, вы правы, — сказал Виктор. — Но я не сторонник жестких мер, к тому же я оптимист, и до самого последнего момента я буду стараться стабилизировать обстановку в стране, не прибегая к мерам столь радикального характера.

В переводе с дипломатического это означало примерно следующее: «А ведь вас, козлов, предупреждали...»

Мухин оглядел студию, украдкой посмотрел на часы и, протянув руку через стол, забрал себе несколько бумажек, лежавших перед Сидорчуком. Ведущий растерянно моргнул, но самообладания не потерял, лишь покосился на режиссера в стеклянной будке. Тот тоже ничего не понял.

Виктор про себя отметил, что жест у него получился резковатым, более энергичным, чем требовалось, — он не хуже телеоператора знал, что камера увеличивает не только лицо, но и движения. Он ведь и сам был оператором. Правда, не здесь...

— С вашего позволения, теперь выберу я, — сказал он.

— Да-да, конечно, — залебезил Сидорчук, — а то иногда приходится слышать, что «Разговор с Президентом» недостаточно объективен, что мы подтасовываем вопросы...

Мухин прочитал текст на первой странице. В быту Сидорчук давно уже носил очки, поэтому шрифт был крупным, как в азбуке. А вопрос был дурацкий — что-то такое про современную молодежную моду и музыку. Видимо, режиссер решил слегка оживить беседу. «Сейчас оживим», — подумал Мухин.

— Итак... — Он сдержанно кашлянул. — Это письмо прислал москвич Матвей Степанович Корзун, физик по образованию.

Сидорчук беспомощно покхекал. Виктор зло зыркнул на него из-под бровей — мол, не лезь, так надо.

— Вопрос звучит следующим образом... — продолжал он. — Н-да... это опять не вопрос, а реплика... «Господин Президент!» Здесь восклицательный знак. «Господин Президент, я вам не верю! — с выражением произнес Мухин. — Вы меня... что?.. обманули?.. А! Вы меня обманули, вы потеряли мое доверие, и если Дума вынесет вам вотум недоверия, то я с ней соглашусь».

— Вот... — крякнул Сидорчук. — И после этого кто-то смеет говорить, что вопросы для передачи отбираются заранее! С грамотностью, правда, у гражданина... — он сделал вид, что подсмотрел фамилию в листочке, — с грамотностью у гражданина Корзуна неважно...

— Не будем придираться, — прервал его Мухин. — Что ж, я отвечу. Уважаемый Матвей Степанович, надеюсь, вы меня слышите... Вы говорите, я вас обманул. Но что мы называем обманом? Когда человек что-то обещает, а потом не выполняет. Это и есть обман. Если вы просмотрите записи моих предвыборных выступлений... — Виктор сделал паузу — специально для Корзуна, чтобы тот все-таки понял, о чем речь. — ...то в этих выступлениях вы не найдете ни одного сладкого посула. Я не обещал вам легкой жизни. Я не утверждал, что приведу вас прямиком в рай. Дороги в рай я не знаю, и, подозреваю, ее не знает никто. Я предложил вам искать эту дорогу, искать вместе. И вы согласились. Согласились не из-за того, что поддались моему обаянию. Вы согласились потому, что не искать эту дорогу — значит и не жить. Простите, что я ее не нашел. Но мы ищем. Мы ищем эту дорогу вместе. Ищем и страдаем, ибо каждая ошибка на нашем пути — это жестокое разочарование. Порой нам кажется, что мы тратим силы впустую но даже если это и так, что может быть выше и достойней чем поиск своего пути? Возможно, поиск пути — это и есть сам путь... Возможно, результата как такового не существует и весь смысл заключен в процессе... Но отказаться от поиска, каким бы мучительным он ни был, значит отказаться от самого себя.

— Большое спасибо, — сказал Сидорчук с явным облегчением. — На этом наша программа заканчивается.! В прямом эфире на вопросы телезрителей отвечал Президент Российской Федерации Виктор Иванович Мухин. До следующего «Разговора с Президентом»! Всего хорошего!.. Много перебрали? — спросил он у режиссера.

— Пятнадцать секунд, — отозвался тот по громкой связи.

— Терпимо... Про дорогу это вы здорово развили, Виктор Иванович, — заметил Сидорчук. — Только, боюсь, сложновато. Не вся аудитория поняла.

— На всех я и не рассчитывал, — признался Мухин.

— Как вы посмотрите на то, чтобы из завтрашнего повтора мы этот блок вырезали?

— Из завтрашнего?.. — переспросил Виктор. — Из завтрашнего вырезай хоть все.

Он встал из-за стола, сам снял с лацкана микрофон и пригладил волосы. Большая часть прожекторов уже погасла, но в студии по-прежнему висела плотная густая духота.