Сломай меня

– Ладно, маленькая Бишоп. – Я протягиваю руку и высвобождаю ее волосы из резинки. Провожу пальцами по серебристым прядкам, что падают ей на плечи, щекоча кожу.

Она выпрямляет спину в ожидании.

– Ну, давай. Из двух зол…

Бриэль шагает вперед, подходит к Мике и Андре, а я медлю и поворачиваюсь к семье.

Бросаю сердитый взгляд на Викторию.

– Так вот, значит, что ты имела в виду, когда говорила, что оставишь объяснение на потом?

Она улыбается.

– Ага.

Я перевожу взгляд на Мэддока.

Он пожимает плечами.

– Она была там, и был смысл ее использовать.

Я фыркаю.

– Ты это прямо сейчас придумал, услышав ее маленькое выступление?

Его губы растягиваются в улыбке, но он ничего не говорит.

Мы вместе идем вперед, рядом со мной оказывается Рэйвен. Она кладет руку мне на плечо и говорит:

– Кстати, об ее использовании…

Она указывает глазами на короткие красные шорты Бриэль – с высокой талией, идеально обтягивающие попку.

Я смеюсь, разворачиваюсь и шепотом произношу одно лишь слово:

– Девственница.

С их лиц сразу испаряются ухмылки, и они синхронно выдыхают:

– Вот дела…

Я продолжаю шагать вперед, в то время как в голове у меня крутится лишь одна мысль.

Вот дела… – охренеть, как верно звучит.

Я и девственница?

Тогда нам не по пути.

Я не «хороший парень», я это знаю, и переспать со мной – значит получить то, к чему девчонки так стремились, но долго это не продлится. И нет никакого «если что-то не сложится или покатится к чертям» – есть только «когда», и угадайте, что они захотят вернуть в первую очередь, но никогда не смогут?

Эту самую сверкающую Д-карту.

«Плохой парень» или нет, девушки не должны жалеть о своем первом разе.

Я ничего не могу поделать со всеми остальными разами, я не святой, но по крайней мере могу отказаться очернить тот единственный памятный раз, который они не смогут стереть.

Но это идеально.

Она здесь, чтобы взбесить ее брата, попасть в неприятности и снять с себя личину хорошей, которую на нее все навесили.

И все.

Где-то внутри моего разума – глубоко, очень глубоко внутри – тихий назойливый голосок говорит мне, что я чертов лжец.

Я приказываю ему заткнуться.

Бриэль

Я и понятия не имела, о чем просила, когда сказала «используй меня», и по-прежнему не знаю. Но, пройдя через ворота, похожие на въезд на свалку, и оказавшись в маленьком и узком проходе из грязного брезента, слыша лай собак в отдалении, я начинаю думать, что он велел приехать Мике, чтобы провести какой-то подпольный гангстерский ритуал, на который я сама себя только что подписала.

Стараюсь дышать медленно и спокойно, проход заканчивается, и мы выходим на открытое пространство со свободно бегающими ротвейлерами и разбросанными там и сям камнями.

Мой шаг сбивается, Ройс смеется и с непринужденным видом сует руки в карманы.

Ни одна из собак не подходит к нам, но они продолжают лаять, пока Андре не командует им «Тихо!». Он по очереди кидает им угощение, и огромные псы умилительно виляют попками и перебирают лапами.

Мы идем впереди, банда Брейшо сразу за нами, и вскоре передо мной открывается вид на все это скрытое от посторонних глаз место.

Двор тянется на мили вширь, окруженный по периметру кипарисами. Снаружи кажется, будто это какая-то свалка с хламом, но на самом деле здесь царят чистота и порядок, нет ни намека на мусор.

Слева стоит огромное здание из металла с длинными окнами вдоль крыши. Над дверью огромными буквами выведено «Брейшо».

Я смотрю на Ройса.

– Самолет?

Он смотрит не на меня, а на посадочную полосу.

– Когда мы привезли тебя, мы выходили с того конца. Оттуда ты ничего этого видеть не могла.

– Это было сделано намеренно?

Он косится на меня.

– А ты как думаешь?

Конечно.

Я слежу за его рукой – он указывает направо.

– Первый ряд под запретом, а на второй можешь взглянуть.

Я поворачиваюсь и вижу две параллельные линии. Впереди стоят по меньшей мере три дюжины автомобилей разных марок и брендов: пикапы, джипы, кроссоверы, даже катафалк – и все со знаменитой темой черного на черном.

Черная краска, диски, почти полностью затонированные окна.

Если бы прямо сейчас в одной из машин кто-нибудь сидел, вы бы об этом не узнали.

За ними, во втором ряду, – разнобой.

Здесь есть все, от убитой развалюхи какого-нибудь бедного работяги до солидного авто богатенького папика в кризисе среднего возраста. Серебристые, голубые, коричневые… С краю стоит уже знакомая мне белая машина, на которой Ройс приезжал к дому моей тети.

Мы подходим ближе, и Ройс кивает на маленький дом справа.

– Мы заглянем в ангар и пойдем туда. А ты найди себе тачку, и поживей. Запомни номер, что спереди, и иди к нам. Андре подгонит ее, когда мы закончим, а потом тебе скажут, куда на ней ехать.

Не дожидаясь ответа, он ведет свою семью к ангару. Я остаюсь наедине с несколькими дюжинами машин, которые наверняка повидали больше, чем я могла увидеть в своих кошмарах.

Успеваю осмотреть несколько автомобилей, когда мое внимание привлекает…

В самом углу, небрежно накрытый брезентом, торчит смятый впереди «Кутлас» 1972 года. Этот ржаво-красный цвет я бы узнала где угодно.