Сломанная игрушка

Рейнбоу обернулась и подняла голову на хозяина. Не выразить никакими словами ненависть, питаемую лазурной пегаской к этому человеку. К его спокойному голосу и холодному взгляду. Преисполненным силой нарочито-неспешным движениям, к каждой черточке на правильно очерченном лице…

Дэш ненавидела его и не находила в себе сил противиться его воле.

В руке Алекс Вендар держал цепь, на которой обычно водил свою «воспитанницу». Легким движением зацепив карабин на шипастом ошейнике, Алекс сказал:

— Сегодня ты проиграла. Я не могу поверить, Дэш, что после всех этих лет тренировок и воспитания, череды блестящих побед, я вынужден констатировать, что воспитал… неудачницу. Мало того, что ты уступила в главном бою, так еще и упустила этого жеребенка? Ты хорошо начала с ней, я уже подумал было, что мы близки к цели. Но что я вижу теперь? Рейнбоу, сегодня твое наказание будет особенным. Наказанием для неудачницы.

Клокочущая ярость пегаски, не получившая выхода на арене, заставила крылья воинственно раскрыться, а уши — прижаться к голове.

— Я не неудачница! — попыталась возразить пегаска, — Это… это всего лишь одно поражение! От чемпионки арены в высшей лиге!

Алекс остался непреклонен:

— Можно приложить массу усилий, карабкаясь к вершине, но ст?ит единожды сорваться, и все труды пропадут зря. Поэтому не пытайся оправдаться. Ты знаешь, как меня это огорчает, Рейнбоу.

— Это нечестно…

— Мир несправедлив и никогда не предоставит равных условий. Не тебе и не мне менять его. Мы можем лишь быть готовыми к этому. Раздевайся.

Копыта, охваченные кожаными браслетами, уперлись в пол.

— Да пошел ты! — прорычала пегаска, впервые отважившись на открытый бунт до того, как боль и унижение доводят ее до отчаяния, — С меня хватит! Накушалась!

Алекс не удивился. Рывок цепи заставил ее растянуться на полу. Как бы ни была тренирована и сильна Дэш, хозяин всегда был больше и сильнее, и без труда справлялся с ней.

— Ты знаешь, что непокорность только усугубляет твое наказание, — проговорил человек, поднимая пегаску на ноги, — и продлевает твои вопли и мольбы о пощаде.

— Больше не услышишь от меня ни звука, — процедила Дэш сквозь зубы, — Я не доставлю тебе больше такого удовольствия, говнюк!

— Я с тебя шкуру спущу, неблагодарная сучка.

Алекс тогда снова взбесился не на шутку. Вырубил Рейнбоу мастерским хуком, и очнулась та уже когда хозяин за ошейник тащил ее к крыльцу д?ма.

…Этот топчан Рейнбоу Дэш Вендар изучила досконально. До каждой трещинки в кожаном покрытии. Отполировав телом каждый сантиметр. Обливая его п?том, слезами и кровью на протяжении многих лет.

В этот раз она снова сопротивлялась. Лягалась и кусалась, пытаясь отбиться от своего мучителя, но тот и раньше с легкостью защищался от подобных атак, а сейчас и подавно.

Вскоре Рейнбоу оказалась раздета и пристегнута к топчану за браслеты на ногах, а ошейник, крылья и основание хвоста были сцеплены между собой особой системой ремней. Во рту утвердился эластичный кляп, а на глазах — шоры, перекрывшие б?льшую часть обзора.

Алекс всегда связывал ее, когда насиловал, но сбрую добавлял только когда хотел особенно унизить гордую и сильную Дэш.

То, что происходило дальше, можно было бы назвать привычным, но пегаска не желала с этим мириться.

Вцепившись в кляп зубами, она изо всех сил давила стоны, рвущиеся из груди. Не издала ни звука, хотя зачастую умоляла о пощаде раньше.

Видимо, поэтому в тот раз Алекс был более груб, чем обычно, и хуже стало бы разве что в компании с его дружком, который тоже периодически припирался поразвлечься с пегаской.

Потом был хлыст, заставивший хлынуть сдерживаемые до того слезы. Свист, хлопок, боль — Рейнбоу выучила это еще с подросткового возраста…

…Она потеряла счет времени… Казалось, спина, круп и задние ноги превратились в сплошное море боли. Обжигающей, рвущей, заставляющей сознание «плыть». Кляп лопнул, раскушенный зубами пегаски, но из ее груди по-прежнему раздавалось только судорожное рычание. Призвав на помощь весь гнев, всю ненависть, Дэш постаралась оградить от боли лишь одну мысль: «НИ ЗВУКА!».

Неожиданно в поле зрения появился Алекс. Взмокший, голый и что-то злобно говорящий. Рейнбоу сосредоточилась и различила слова:

— …В общем, выбирай. Либо ты кричишь, либо последнее испытание.

«Только сунь мне в рот свой обмылок, и тут же его лишишься», — мысленно пообещала Рейнбоу.

Она не ответила, лишь наградив хозяина полным ненависти взглядом.

Но Алекса Вендара никогда нельзя было назвать безрассудным. Даже распалившись от похоти, он прекрасно знал, когда дух пегаски еще не был сломлен.

— Что ж, видимо, это второе, — проговорил Вендар и, протянув руку, показал Рейнбоу обнаженный боевой нож, с которым, похоже, не расставался никогда, — За сегодняшнюю неудачу ты расплатишься либо отличным криком, либо одной из кьютимарок.

Не дождавшись ответа, он снова вернулся к другой стороне топчана. Спустя пару секунд ударила сзади вспышка адской боли, вкрутившаяся в левое бедро.