Сломанная игрушка

На Джерри стало жалко смотреть. Лира беззвучно плакала и не находила слов, Виктор отвел глаза, не в силах видеть выражение мордочки мыша.

Тот прикрыл глаза.

— Позволь мне… — начала Элен, но Виктор взял ее за руку.

Но прежде, чем парень успел что-то сказать, подал голос Джерри:

— Нет. Я сам. Поднеси меня к пульту.

Закаленная в безжалостном мире денег бизнес-леди вдруг поняла все. А также то, что не в силах позволить мышу дотянуться до мерцающего красного сенсора.

— Считаю до трех, — напомнил о себе судья, — Раз.

Гайка, руку которой судья уже сжал до хруста, взглянула на Джерри и прошептала:

— Прости, что обманула…

Мыш вдруг почувствовал, что человеческая ладонь его больше не держит. Он оглянулся и увидел, что рог Лиры светится бледным светом. Из зажмуренных глаз единорожки лились слезы. Окутанный сиянием телекинеза, мыш взлетел и завис прямо перед пультом.

Голубой сенсор открытия дверей находился здесь же, недалеко от опломбированного красного, что включал в боксе плазменный ад.

— Два, — сказал тем временем судья.

Джерри, не без труда отогнув пломбу, бросил взгляд на экран, заменявший окно, и в последний раз посмотрел в добрые голубые глаза. В сердце будто воткнули ледяную иглу.

Снова.

— Три! — крикнул судья.

Одновременно с этим маленький кулачок со всей силы ударил по красному сенсору.

В следующий миг содержимое бокса под номером восемь перестало существовать.

Это не было похоже на огонь, не было похоже и на выстрел. Просто и судья, и Гайка, и вообще все содержимое бокса неожиданно утонуло в белом свете, тут же сменившемся на синюю строчку «НЕТ СИГНАЛА».

Ж?ра, сопоставимого с температурой поверхности Солнца, никто из стоящих снаружи не почувствовал. Термоизоляция боксов могла выдержать и взрыв плазменной бомбы, что, впрочем, было близко к происходящему внутри. Ничто не могло уцелеть.

Лира опустила Джерри на пол, и тот бессильно сел, ссутулившись и закрыв руками мордочку.

Единорожка, шмыгнув носом, подошла и наклонила голову.

— Джерри… — позвала она.

— Не надо, Лира, — глухо отозвался мыш, — Ничего не говори.

— Мы заставим корпорантов заплатить по счетам, Джерри, — сказал Вик.

— Без этого судья бы вышел и убил нас всех, — добавила Элен, — И смерть Гайки оказалась бы напрасной.

Но мыш не слушал. Перед его взором все еще стояли огромные голубые глаза, исчезнувшие во вспышке плазмы.

Лира сочувственно ткнулась мордочкой в спину Джерри. Тот обернулся. Лира в первый раз видела, чтобы старый мыш давал волю чувствам. Но из его глаз действительно катились скупые слезы много повидавшего, не умеющего плакать мужчины.

— Джерри, нам пора, — позвал Виктор, чувствуя, как сжимается сердце, — В любой момент сюда явится…

— Плевать.

— Джерри, — сказала Лира, — Гайка поступила так, чтобы защитить всех нас, она сделала это ради тебя.

— И теперь ее больше нет, — отрезал мыш надломленным голосом, — Ее больше нет из-за меня! Из-за этого проклятого кейса, той, кого я любил, больше нет! Я, я убил ее!..

Давно, много лет назад, Джерри смирился с потерей. Почти за двадцать лет научился с этим жить, но появление Гайки пробудило заснувшие было навсегда чувства.

А Элен вдруг поняла, что просто не знает, что можно сказать в такой ситуации. А поняв это, почувствовала ужас оттого, что, возможно, и впрямь является искусственным существом, неспособным на настоящие эмоции…

— Джерри, — снова заговорила Лира, и когда взгляд мыша вновь обрел осмысленность, сказала, стараясь, чтобы голос звучал твердо: — Ты не можешь сдаться прямо сейчас. Помни, что Скуталу откроет глаза на ранчо и захочет увидеть тебя, чтобы ты улыбнулся и сказал ей, что теперь все будет хорошо. Тебя, кому она безоговорочно верит, и будет верить всегда. Не бросай ее.

Единорожка понимала, что напропалую врет. Никто из них больше не сможет вернуться на ранчо, если не хочет окончательно погубить с таким трудом воссозданный уголок Эквестрии в здешнем неприветливом мире. Однако если мыш не сможет уцепиться за соломинку, то перестанет жить здесь и сейчас. Существование, возможно, и продолжится, но жизнь — окончится.

Джерри встал, молча подошел к Лире и, морщась от боли, залез на спину спешно присевшей пони.

— Пошли, — сказал он отсутствующим голосом. В нем больше не было отчаяния. В нем не было вообще ничего.

Люди синхронно вздохнули, а Лира, изо всех сил стараясь не разреветься, поднялась и зацокала к лестнице.

За гриву цеплялись пальцы Джерри, и единорожка находила в себе силы казаться уверенной, хотя сердце разрывалось от скорби и сочувствия.

И было хорошо, что мыш не мог видеть заполненных слезами золотистых глаз…

* * *

Ричард Оуэнс, с гордостью носивший имя основателя компании более восьмидесяти лет, нетерпеливо ходил по темной комнате взад-вперед.

Наконец, терпение президента БРТО лопнуло, и он поднял руку с коммуникатором.

— Лестер, что там происходит?

Никакого ответа не последовало.

— Меченый, ты меня слышишь? — снова спросил Оуэнс, — Отвечай!

— Он не сможет ответить, — раздался голос Элен Флаис.

Комната осветилась бледно-зеленым светом, что исходил от рога пони-синтета.

— Что?!