Сломанная игрушка

— Получается, и я не имею права на чувства? — встряла Элен, — я же тоже синтет, как недавно тут было сказано? И Виктор?

— Ну да, — Оуэнс подтвердил это как само собой разумеющееся, — ваша имитация просто совершенна, но она — имитация. Процесс обкатали на таких вот, как эти.

Презрительный кивок в сторону мыша и пони заставил слезы снова беззвучно политься из глаз единорожки.

— Вы что, провоцируете сбой программы? — спросил вдруг Виктор, — Лира — живее всех живых и куда добрее и человечнее большинства людей!

— Знаю. Ее сделали такой в моей компании, мальчик из пробирки. Как и тебя.

— Я все больше склоняюсь к идее «рассказать всем», — сквозь зубы процедила Элен Флаис, — Например, на пресс-конференции.

Виктор бросил взгляд на черный кейс, что все еще лежал на столе президента БРТО. Эта тайна уже унесла жизни многих живых существ, и неизвестно, скольким еще предстоит пополнить этот скорбный список.

— Вам никто не поверит, — сказал хозяин жизни.

— Поверят, — сказал Виктор, в груди которого разливался гнев, — В этом чемодане все данные. «Оверлорд», «Ключ жизни»… Может, и еще что найдется. Уверен, спецслужбы смогут вскрыть все это.

Оуэнс не подал вида, но от молчавшего до сих пор Джерри не ускользнуло, как дернулся глаз президента БРТО.

Тот, чувствуя шах и угрозу мата в партии, решил снизить градус цинизма:

— Дорогие мои, вы серьезно? Вы хоть представляете, что будет с биржей после подобного заявления?

— Прекрасно представляю, мистер Оуэнс. Я же все-таки директор по развитию.

— Ненадолго. Я Вас уволю.

— Это как нельзя более ясно укажет на ваше желание замести следы и правдивость моих утверждений. К тому же, для этого еще надо остаться в живых.

Ствол винтовки выразительно качнулся. Впервые на лице Ричарда Оуэнса появилось тщательно скрываемое за улыбкой беспокойство.

— Так, давайте не будем горячиться, — сказал он, — Зачем вам все это? Вы обрушите все, что мы строили даже не годы, а десятилетия. Последствия будут абсолютно непредсказуемы. Вы отдаете себе в этом отчет?

— Более чем.

— Элен, Вы были гордостью корпорации, — продолжал Оуэнс, — Вы не задавали вопросов, не касающихся развития рынков. Что изменилось?

Директор по развитию обворожительно улыбнулась.

— Изменилось… кое-что. Когда Вы подарили мне Цицерона.

— Дракона? То есть вам его что, мало? Хорошо. Это, конечно, граничит с бредом, но…

— Все изменилось, когда я нашла исцарапанную когтем стену, где была поэма в мою честь, мистер Оуэнс.

Президент БРТО не сразу осмыслил сказанное:

— Он… То есть Вы… что? Серьезно? То есть Вы меня пытаетесь убедить в том, что эта ящерица нацарапала что-то на стене, и Вы резко начали симпатизировать синтетам? Да п?лно, дорогая моя. Могли бы придумать историю получше.

— Еще была ревность к аэромобилю… Помните, тот спортивный флаер, что предоставила мне в качестве бонуса корпорация? Так вот, он его уничтожил. Разворотил в хлам. Из ревности, что я полечу на машине, а не на нем. А недавно ко мне заявились Вик и Лира. И рассказали мне куда больше, чем я ожидала.

— Синтет, ревнующий к машине? Влюбленная парочка из извращенца и пони, похитившая собственность корпорации? Мисс Флаис, какую нелепицу Вы мне еще расскажете, только бы не говорить настоящей причины?

— Деньги? Мистер Оуэнс, денег мне хватит на всю жизнь, даже если я брошу все прямо сейчас. Признаться, я уже не знаю, на что их тратить. Я могу позволить себе армию драконов, собственный остров и стратокрейсер, чтобы летать по магазинам. Дело совершенно не в этом.

— Если не деньги, то власть, а если не власть, то деньги. Жизнь вертится исключительно на этих двух понятиях, и кому как не вам об этом знать.

Элен продолжала улыбаться, несмотря ни на что. В этот момент Виктор просто залюбовался ей, настолько уверенной и прекрасной выглядела директор по развитию.

— Сказать по правде, меня всегда воротило с этого.

— Бросать дело, рушить компанию… — сокрушенно проговорил Оуэнс, — да что там, Вы собираетесь пошатнуть весь жизненный уклад Гигаполисов. Ради чего? Абстрактных идеалов? Чувств синтета?.. Бред какой-то.

Совладавшая с собой Лира снова вмешалась в спор:

— Вам не понять. Вас интересуют только деньги. Именно поэтому магия дружбы сильнее.

Внезапно, от этих слов Оуэнс будто сразу постарел на десять лет. Даже из голоса пропали нотки уверенного в себе хозяина жизни:

— Ради магии, значит… Ну-ну, каждому свое. Вы верите во всю эту чушь про дружбу и в то, что лучшее завтра образуется само собой. Я понимаю это, хотя и не могу принять. Однако подумайте вот о чем. Открыв этот ящик Пандоры, я, Вы, да и вообще все, кто находятся в этой комнате, умрут. Умрут не в своей постели от старости, а умрут насильственной смертью. Возможно, твоего любимого дракончика тоже убьют. Хотя почему это «возможно»? Убьют, конечно же убьют. А теперь ответь мне на один вопрос: эта ваша «правда» стоит того?

— С чего это нас вдруг убьют?

Президент БРТО вздохнул. Что ж, в конце концов, весь разговор шел к этому. Раз уж часть правды он выболтал — то почему бы не дойти до конца? Была в этом какая-то извращенная эстетика падения.