Сломанная игрушка

Джерри вздохнул, хотя вонь и впрямь казалась осязаемой.

— Знаешь, в канализации нет воды в химическом смысле слова… Но одного у труб не отнять, чаще всего они ведут к чему-то, где вода все таки есть. Типа озера или реки. В частности, труба похожая на эту, должна выходить к реке.

— Должна? — уточнила Скуталу, — Похожая? То есть ты спасался не по этой трубе?

Джерри не ответил, поскольку труба и впрямь кончилась. Но не выходом в реку, а очередным коллектором, где бурный поток клокотал исполинским водоворотом нечистот и сточных вод, направляющихся куда-то вниз. Очевидно, на станцию переработки или в отстойники.

Скуталу осуждающе скосила фиолетовые глаза на Джерри.

— Слушай, — сказал мыш, виновато разведя руками, — в тех книгах, которые я читал, или, во всяком случае, жевал, говорилось, что канализации всегда впадают в какое-нибудь озеро! Откуда мне было знать, что авторы этих книг никогда не попадали в нашу ситуацию? К тому же, труба и впрямь походила на ту, по которой я тогда выплыл в реку!

— Знаешь, если мы отсюда выберемся, то нас смогут найти просто по запаху! — проныла пегасенка, — Вторых таких вонючих пони и мыши просто не найти во всем Гигаполисе!

— Спокойно. Я, кажется, знаю, где мы. И если сможем открыть во-он тот люк, то попадем в восходящий технический водопровод Белого города. Там нас точно искать не будут.

— А что, в этой трубе вода чистая?

— Относительно. Заодно и помоемся. Правда, поток довольно бурный, но до распредузла там никаких резких поворотов быть не должно, там же и технологический люк…

— Тоже «должен быть»? — фыркнула Скуталу, — Ты говорил то же самое про этот проклятый чемоданчик, чтоб его. Тот тоже «должен был» быть чем-то ценным. Но видимо, ценность его так велика, что за нами теперь гоняются копы. Хорошо еще, не спецназ… Ай!

— Ты закончила? — спросил Джерри, чувствительно дернувший сиреневую прядь, — Я обещаю, мы как следует отдохнем, когда попадем в Белый город. Если в чемоданчике что-то слишком ценное, мы не сможем это продать. Но мы сможем продать сам кейс и выручить сотню-другую кредиток. Купить нормальной еды, возможно, что-то из снаряжения. А груз отправим хозяевам по почте, чтобы не сильно злились.

— Серьезно?

— Конечно. Я так однажды вернул какой-то диск, даже извинительное письмо написал. Так мне даже ответили на тот анонимный ящик, которым я пользовался, что снимают обвинение в краже. То, что я, продав футляр от этого диска, месяц прожил, их не волновало. Схема отработана.

— Это просто круто, — захихикала пони, осторожно пробираясь по нависающей над зловонной бездной толстой трубе, — а что теперь?

— А теперь, когда ты отдохнула и послушала интересную байку из моей жизни, поработай немного копытами. Да, вот тут. Отвернуть этот кран и отдаться на милость бурного потока. Романтика!

— В этой трубе хоть воздух-то есть?

— А как же. Но на всякий случай, помнишь, ты стащила пакет с чьей-то снарягой? Рециркуляторы воздуха я не продал. Мало ли, в какие зараженные здания нас может занести? С водой они тоже работают. Так что достань из своей сумки медную трубку с запечатанными концами, возьми ее в рот и, как почувствуешь себя готовой, ныряй. Только не забывай иногда делиться. Эта штука одноразовая, но должно надолго хватить.

Через несколько наполненных пыхтением и сдавленной руганью секунд раздался громкий скрежет и лязг металла о металл.

* * *

Возле входа в грязный переулок между домами Серого города притормозила серая колесная машина с тонированными стеклами.

Невдалеке стояла еще одна, только ее цвета и мерцающие красные огни на крыше не оставляли сомнения в принадлежности к полиции Европейского Гигаполиса.

Из «гражданской» машины вышли двое.

Один — худой и высокий, скрывающий глаза за темными очками. Сжатые в тонкую полоску губы придавали лицу выражение презрения или даже ненависти ко всему сущему, а надвинутая на глаза шляпа дополняла недружелюбный образ. Руки человек держал в карманах черного плаща.

Второй тоже носил плащ, но светло-серого цвета, а лицо принадлежало мужчине лет пятидесяти с хитроватым прищуром и добродушными морщинками в уголках серо-стальных глаз.

Люди подошли к полицейскому, лицо которого наполовину закрывал тактический шлем. Напарник полисмена остался в машине, сказав, что от общения с корпорантами его тошнит.

Представляться новоприбывшим не понадобилось — имплант считал всю информацию со штрих-кода на значках и подал ее в мозг полисмена как нечто само собой разумеющееся. Судья Рок и детектив Трейси, представители сыскного подразделения БРТО. Чрезвычайные полномочия, доступ «ноль» — абсолютный допуск к делу, решение и приговор на месте. Приговор известно какой — у обоих под плащами наверняка по бластеру.

— Сэр, мы загнали их в угол, и им никуда не деться, — отрапортовал коп.

Детектив и судья молча заглянули в узкий зазор между домами. Когда-то при планировке допустили ошибку, и между домами осталась щель буквально метровой ширины. Деться оттуда было некуда: согласно сканеру, после поворота направо беглецов ждал глухой тупик.