Сломанная игрушка

Ей было плохо. Так всегда теперь случалось по утрам, потому что каждый вечер для Дэш проходил одинаково. Сначала песни с группой («Куда кстати свалили, сукины дети?!»), потом бои на арене, и после всего — обильные возлияния. До беспамятства. В штопор.

«Лошадиные дозы виски», — усмехаясь самоиронии, подумала Дэш.

Мысли текли лениво. Вставать не хотелось. Хотелось, наоборот, лечь. И чтобы проклятущий мир перестал, наконец, вращаться.

Неподалеку Сэм беседовал с кем-то. Рейнбоу прислушалась, и сквозь шум в ушах различила слова:

— С ней общалась Рейнбоу Дэш, — говорил бармен, потом добавил после паузы, — хм… вон та, что мордой на стойке отдыхает.

«Чтоб ты сдох, Сэм!» — мысленно пожелала ему Рейнбоу и снова подняла веки. Кто-то обклеил их изнутри наждачкой, не иначе.

Сэм продолжил, будто специально издеваясь:

— Только излагай покороче, а то она… ну сам видишь, в общем. Полстакана вчера не добрала до летальной дозы.

Рейнбоу не выдержала:

— Сэм! Т-твою мать, заткнись уже!.. — она с трудом подняла голову и уставилась на русоволосого парня, что терпеливо ждал за стойкой, — Тебе чего?

Пони заметила, что этот человек совсем не был похож на тех, которых она видела раньше. Даже джинсы и рубашка казались чем-то необычным. Все чистое, гладкое — неестественное какое-то. Браслет с коммуникатором на руке — и тот весь из себя эфемерный.

И вообще какой-то парень был весь прилизанный. От аккуратной стрижки до носков блестящих ботинок. И галстук надел, хлыщ. Переливающийся.

При одном виде меняющихся цветов пегаску снова затошнило. Она спешно отвела взгляд.

— Рейнбоу Дэш, — осторожно позвал парень, — можно тебя спросить?

Негромкий и приятный в другой ситуации голос ввинтился в голову подобно буру.

— О-ох-х… — простонала Дэш, хватаясь копытом за виски, — сука… Если ты сейчас… мне что-то скажешь про перепих… клянусь небом, урою прямо тут.

Парень, казалось, смутился. Дружелюбная улыбка увяла, а на щеках проступил легкий румянец.

— Эм, вообще-то я ищу пони… — пробормотал он, но прервался, когда Рейнбоу расхохоталась. Вернее, начала было, но снова со стоном схватилась за голову:

— Убью, сука… — страдальчески протянула она, — Оглянись вокруг. Тут везде пони!

— Я ищу одну особенную пони…

Пегаска, в груди которой закипела злоба, сделала неудачную попытку оторвать задницу от стула.

— Так! — рыкнула Дэш, — еще один. Щас я встану, и ты у меня ляжешь…

Парень вскинул руки.

— Нет, ты не поняла. Она мой друг!

— Че?!

Рейнбоу вновь попыталась встать, но ноги все же подкосились и пегаска, больно стукнувшись челюстью о стойку, оказалась на полу.

— Ты как, в порядке? — спросил парень, и Рейнбоу почувствовала, как ее попытались взять за переднюю ногу.

Она отдернула конечность и прорычала:

— Не трогать! И не думай даже, усек? Теперь никому себя лапать не дам…

Парень убрал руку и повернулся, видимо, решив, что с Рейнбоу каши не сваришь. Дэш не могла этого знать, но Виктор Стюарт отродясь не видел такого жестокого похмелья.

— Так кого ищем-то, а, «друг»? — спросила Дэш, поднимаясь на ноги. Мир вокруг шатался, но уже терпимо.

— Бледно-зеленую пони и…

— За дуру держишь, да? — перебила пегаска и пошевелила крыльями. Те слушались, но плохо. Да и маховые перья уже нуждались в уходе.

Интересно, когда она в последний раз принимала душ? Не на этой неделе точно…

— Прости?

— Лира Хар… Хартстрингс тебе нужна? Вчера была, да. Ставишь опохмел — продолжаю.

Через пару минут Дэш выпила не меньше литра воды и полстакана чего-то крепкого, заказанного Виком, и смогла внятно общаться. У Вика сжималось сердце при мысли, что ранимая, чувствительная Лира оказалось в этом месте ночью.

Что ей успели продемонстрировать завсегдатаи «Пони-Плея», можно было только догадываться.

Сейчас, утром, заведение походило на обычный бар. Разве что вместе с людьми здесь были пони. И то лишь засидевшиеся компании, остальные давно разошлись. Виктор мельком заметил, спящего парня, что откинулся на диване в одном из альковов. У него на коленях головой лежала Пинки Пай, одетая в спортивный комбинезон, и тоже дремала.

— Так значит, это ты тот идиот, что даже не сказал своей игрушке, что она такое? — осведомилась тем временем Рейнбоу, захрустев гренками из пододвинутой Сэмом мисочки.

Жажда накатила было вновь, но гренки были единственным, что осталось в баре из закусок после бурной ночи. Пришлось запивать набившей оскомину теплой минералкой.

Вик возразил:

— Во-первых, Лира не игрушка, а во-вторых, что вы ей тут наговорили?

— Следить надо за синтетом, — буркнула пегаска, потом добавила, — Ничего такого, чего она не узнала бы раньше или позже.

Виктор, уже составивший примерную картинку произошедшего вчера, понял, что от этой Рейнбоу, постепенно превращающейся в тень от самой себя, много не добьешься. Но он все же предпринял еще одну попытку:

— А куда пошла Лира, ты не знаешь?

— Без понятия… Не следила как-то. Но похоже, что сигать с моста.

Вика передернуло, когда он представил мятную единорожку, доведенную до самоубийства жестокими словами и чудовищным зрелищем «Пони-Плея».

— Рейнбоу, как ты могла? — спросил Вик, — Зачем? Что она тебе сделала?