Сломанная кукла (СИ)

И прожектор вдруг вспыхивает. Вместе с софитами. Оглушающий треск, переходящий в перезвон.

И я чувствую, как лечу в сторону, в руках Гордея. Мы падаем на пол, я оказываюсь под ним. Больно бьюсь головой об пол. От веса его тела дыхание выбивает из лёгких.

Все приходит в движение. Перезвон заканчивается.

- Стекло прожектора лопнуло!

- Закройте кулисы!

Конферансье вежливо оправдывается перед публикой, объявляя технический антракт. Из динамиков в зале играет классическая музыка, чтобы заглушить шум на сцене.

Я вижу громоздкие ботинки СОБРа. И слышу специфические стальные звуки, возводимых предохранителей оружия. На Гордея наставляют винтовки.

- Отставить... - тихий голос отца. - Это Ершов. Какого хера он смог проникнуть на сцену, а?!

- Ты в порядке? - поднимается на локтях Гордей, заглядывая мне в лицо.

- Кажется... - шокированно шепчу я.

Он поднимается, стряхивая с себя осколки, поднимает меня.

- Какого черты ты здесь?! - злится отец.

На лице контрастные пятна.

- Пришел на балет, - пожимает плечами. - Мест в партере не было, с балкона не видно нихрена. Ну и... Я остался в проходе. Свет погас. Я... интуитивно среагировал.

- Хитрая сука... - стучат каблуки. - Ну конечно он не здесь!

Оглядываемся. Диляра поднимает один массивный осколок.

Основная масса самых громоздких упала в центр, где я должна была стоять.

- Не убило бы... - демонстрирует она толстое острое стекло. - Но ранило бы прилично. И что тогда по его плану?

- Скорая... - щелкает пальцами Гордей. - Скорая на черном входе.

- Да!

Она выхватывает рацию и начинает отдавать распоряжения.

Всё снова приходит в движение. Сцену поспешно убирают.

- Пусть выйдет дублёрша, уводим Божену, пустите слух, что она ранена осколками.

Балерины возмущённо сетуют, боясь продолжать и наткнуться на неубранный осколок.

Хаос...

Гордей накидывает мне на плечи свой пиджак. Он разрезан на спине в нескольких местах.

- Ты в порядке?! - ощупываю его голову и шею, рубашку.

- Нормально.

- Божена, - за талию отец пытается оторвать меня от Гордея.

Но я знаю, что если отпущу его сейчас, то всё...

Я и хватаюсь за него, прижимаюсь, поднимая на него умоляющий взгляд.

Ну не отпускай меня, пожалуйста!

Он подхватывает меня на руки. Легко, как пёрышко. Так, что я взлетаю в невесомость на мгновение.

Обнимаю за шею, пряча лицо от всех. Вокруг охота и где-то близко Алишер, а мне спокойно и хорошо в этих руках.

- Куда? - уточняет Гордей у отца.

- Ладно... В гримёрку.

Стоя в дверях, отец забирает рацию у бойца и переговаривается с кем-то.

Гордей загораживает меня спиной от всех.

А я сижу на высоком столике, вцепившись в рубашку и не моргая глядя на его лицо. Он совсем другой сейчас... Только шрам и глаза узнаю. Трогаю подушечками пальцев его губы, жадно пожирая взглядом новые открывшиеся черты лица.

Мне кажется, он самый красивый на свете мужчина.

Он ласково поглаживает меня пальцами по щеке.

- Ты приехал...

- Приехал.

Закрывая глаза, целует мои пальцы, скользящие по его губам.

- Цветы, - улыбаясь с сожалением, пожимает плечами, - уронил на сцене. Не донес. Прости...

Глажу его носогубные линии, углубившиеся от улыбки.

И тоже улыбаюсь ему.

Он нес мне цветы...

Ловлю его большие кисти и вжимаюсь в них лицом. Нюхаю его кожу, умирая от мурашек.

- Гордей... - поднимаю взгляд. - Забери меня, пожалуйста.

Хмурясь, отрицательно качает головой.

- Мне некуда, моя девочка, - хрипло. - Тебя... ТАКУЮ забрать.

Какую - такую?! Ну, какую?? Что со мной не так??

- Мне ничего не надо... Просто, чтобы рядом ты... Хоть куда. Хоть в тайгу.

- Мне вот сюда, - стучит пальцами себе по груди, - тебя некуда забрать. Там нет хорошего места для тебя. Там только плохие места. А я хочу, чтобы у тебя всё хорошо было.

- А я его создам... - кусаю губы до боли. - Хорошее место.

Прижимается губами к моему виску, отрицательно качая головой.

Нет! Я не согласна, слышишь?! - протестует все внутри меня.

Я это место чувствую, я в него сейчас как домой вернулась! Оно есть...

- Взяли! - рявкает отец.

Гордей, вырываясь из моих рук, разворачивается.

- Мансурова?! - уточняет он.

- Мансурова! - оскаливается с ненавистью отец.

- Я хочу увидеть! - спрыгиваю со столика. - Хочу увидеть его!

Внутри грохочет от адреналина. У меня почти истерика. Но тихая. И не от ужаса. От ликования скорее! Мне хочется бежать скорее и смотреть на это во все глаза, впитывая то, что он наконец-то "обездвижен"!

Отдаю Гордею пиджак. Накидываю пальто.

Обгоняя отца, прямо в пуантах бегу по лабиринтам закулисья.

Впереди быстро идут два бойца.

Оглядываюсь. Сзади отец и Гордей.

Выбегаю на улицу. Оцепление. Молчаливо синими маячками мигает Скорая. Все ее двери открыты. Очень много людей - в форме и переодетых.

Мансуров, в наручниках, стоит у автобуса с Собром.

Какой-то боец пропускает через оцепление отца и меня.

Я подхожу близко к Алишеру. В трёх шагах до него меня придерживает отец. Лицо ублюдка разбито.

Встречаемся с ним взглядами.

- Привет, малыш! - широко улыбается он мне окровавленным ртом.

- Ты проиграл...

- Ахаха… Не-е-е… Скоро увидимся... - плотоядно подмигивает мне.

Отец срывается, мажет кулаком ему в челюсть.