Сломанная орбита

Дрожь прекратилась так же внезапно, как и началась. Тяжелая, давящая тишина навалилась на плечи полковника. До хруста стиснув зубы, он коротко приказал:

— Уходим.

Отряд миновал две лаборатории, когда внезапная дрожь палубы вновь ударила по их ногам, заставляя людей зашататься и схватиться за стены в поисках опоры. И тут, из находившегося в нескольких метрах впереди чёрного провала шахты лифта выскочило НЕЧТО. Огромная, сутулая фигура, отражавшаяся в приборе ночного видения лишь неясным, одетым в обрывки одежды силуэтом, взревела жутким, полным первобытной ярости и дикого отчаяния голосом и бросилась на отряд.

Не задумываясь вскинув оружие, Булавин открыл огонь по стремительно приближающейся цели. Рядом заговорили ещё шесть стволов.

— Не стреляйте!! — вдруг раздался панический женский вопль, и Симонова снизу ударила рукой по дулу автомата Булавина.

Страшная тварь, не обращая внимания на выпущенные почти в упор пули, развернулась и, сотрясая палубу, вновь скрылась в шахте лифта. Сделав ей вслед ещё несколько выстрелов, отряд перегруппировался, собравшись вокруг Булавина и Татьяны Сергеевны.

— Что это, мать вашу, было?.. — изумленно выдохнул Горилыч, проворно перезаряжая оружие.

Но Булавина сейчас интересовал совсем другой вопрос.

— Вы что творите?! Вы совсем ополоумели?! — напустился на учёную Молот.

— Я не могла позволить вам убить его, — отворачиваясь, холодно ответила Симонова.

Задохнувшись от возмущения, Булавин стоял, не зная, что ответить на такую неслыханную наглость.

— В конце концов, вы сами решили сюда идти! А я говорила — не надо! — раздосадовано откликнулась Татьяна Сергеевна. — Давайте уйдем отсюда, он может вернуться.

— Вы серьезно? — недоверчиво осведомился Горилыч. — Мы всадили в него как минимум три рожка патронов. Вряд ли тварь такое переживет.

— Да может он живучий, это ж, блин… опытный образец! — сплюнул себе под ноги Сверчок.

Не пускаясь в дальнейшие споры, Булавин молча повел отряд назад. Но, оказавшись на относительно безопасном, «нулевом» этаже, он вновь замер и, обернувшись к Татьяне Сергеевне, спросил не терпящим возражения тоном:

— Рассказывайте. Это было не животное, и уж точно не инопланетянин.

— Я ничего вам!.. — запротестовала было учёная, но Булавин оборвал её энергичным жестом.

— Вам стоит пересмотреть свои взгляды, пока я не обвинил вас в преступлении против Человечества.

— Что?.. — Симонова со свистом втянула воздух и опустила глаза, не выдержав твердого, жесткого взгляда Булавина. — Я… я… — её губы задрожали, и она всхлипнула, с трудом подавив рвущийся наружу плач.

Вид лежавшей посреди лаборатории гигантской груды окровавленных мертвецов окончательно сломил волю учёной. Она поддалась нахлынувшим на неё чувствам, и лишь огромное усилие воли помогло Симоновой удержаться от истерики.

— Расскажите мне всё. Поверьте, вам станет легче, — смягчившись, попросил Булавин. — Сколько ещё людей должно погибнуть, прежде чем вы поймете, что ситуация зашла слишком далеко? И уж точно не находится под вашим контролем…

— Нет!.. — попробовала спорить учёная, но Булавин вновь её прервал.

— Я говорю не о станции. Я говорю о Земле.

Симонова всё поняла. Там, на далекой родине, больше не могли закрывать глаза на происходящее на станции.

— Вам придётся всё рассказать, — с нажимом повторил Булавин.

— Если бы у меня было ещё немного времени! — в молитвенном жесте сложила руки перед грудью учёная. — Всего чуть-чуть, и мы бы закончили наш эксперимент! И тогда никто не посмел бы нас ни в чём обвинить!

Откинув щиток, женщина потерла ладонью лоб и тихо заговорила, невидящим взором уставившись куда-то в пустоту:

— Всё началось около шести месяцев назад, когда один из исследовательских кораблей корпорации вернулся с грузом… — Симонова на мгновение замялась, потом вяло махнула рукой. — Здесь все окрестили их «яйцами», хотя это скорее слизистые оболочки на подобии коконов, но не важно. Их нашли в джунглях одной из новооткрытых планет — Виверны V. Эти яйца тайно доставили на борт нашей станции, и мы поместили их в шестую биологическую лабораторию. Через некоторое время из них вылупились ящерицы. Буквально за несколько дней они достигли своего максимального размера — примерно полутора метров в длину, не считая такого же по длине хвоста. Ящерицы обладали уникальными способностями к регенерации и восстановлению. Они могли полностью восстановить весь свой организм даже будучи разрубленными пополам. Мы стреляли в них, сжигали, били током… Им всё было нипочём. Если находившаяся в головном мозгу «железа жизни», мы ее так назвали, оставалась хотя бы на тридцать процентов неповрежденной, она полностью восстанавливала организм ящерицы, отращивая заново поврежденные органы и части тела. Вы не представляете, что это значит для науки!

По мере того, как длился её рассказ, учёная всё больше и больше оживлялась. В её глазах появился фанатичный блеск, а на лице — выражение непререкаемой уверенности в своей правоте.