Сломанная роза

Волнение замыкающего передалось всей компании. Отдувался Тюлень, двигая коленями, заохал разогнавшийся Килька, которому «бригадир» засадил пяткой в лоб. Впереди уже мерцала вертикальная шахта, выложенная кирпичами, что-то вроде трубосборника, куда сходились трубы разного диаметра. Тоннель в этом месте был разобран, и компания могла передохнуть, отдышаться. Кот выбрался в шахту первым, зафиксировав в дальней стене продолжение нужной трубы, а над головой, метрах в восьми, стальную решетку, выломать которую смог бы только бульдозер. Виднелось пасмурное сентябрьское небо, зону оглашали отдаленные крики, грохот — еще не стихли разборки. В колодце сохранялась незначительная видимость, нужды в фонаре не было. Кот привалился к стене, закрыв спиной трубу, сунул руку под бушлат, нащупав рукоятку ножа. Вывалился Килька, скорчился под стальной скобой, со страхом уставился на кряхтящего Тюленя, который выбирался с такой натугой, словно был поршнем в гидравлическом цилиндре. Четвертым вылупился психованный Полосатый, скакнул к стене, выхватил заточку из сапога.

И тут появился пятый — темная лошадка, не предусмотренная сценарием. В таком же бушлате, в стоптанных кирзовых сапогах, он выполз из трубы и привалился к ней, не делая агрессивных движений. Ладно сбитый, не рослый, но и не шпендик. Щетина отливала свинцом, глаза лучились изумрудным блеском. Он молчал, исподлобья разглядывая остолбеневшую компанию. Полосатый что-то прорычал, метнулся, занося заточку, но тот не шевелился, словно не чувствовал нависшей опасности. Полосатый растерялся, решил повременить с ударом, что-то фыркнул, отполз к стене.

— А это что за Василий Алибабаевич? — нарушил тревожное молчание Тюлень. Новоприбывший усмехнулся, давая понять, что знаком с советскими комедиями.

— Не вкурил… — сглотнул Полосатый. — Чо за пассажир такой?

— Он не наш, он в натуре не наш… — заегозил Килька. — Полосатый, замочи его, чего он тут…

— А ну ша! — прорычал Кот и смерил незнакомца сложным взглядом. — Ну, давай, мил-человек, бухти, кто такой, какими судьбами, кто еще за тобой тянется…

— Больше никого, — бесцветно улыбнулся зэк. — Не бойтесь, мужики, не зашухарили вашу малину. Только я. От поезда отстал — вот и не местный.

Он не лез на рожон, но держался с достоинством, знал себе цену.

— Вроде не из нашей кошары… — всмотрелся в незнакомца Полосатый. — И не похоже, что из Абвера. Нема там таких… Но что-то бухтит этот фуфел не по тексту, братва, тухлый он какой-то.

— В компанию примете? — простодушно осведомился зеленоглазый зэк. — Глядишь, и пригодимся друг другу. Платов моя фамилия. Вадим Платов. Четвертый отряд.

— Ну, точно, — проворчал Тюлень. — То-то я смотрю, рожа знакомая. Из корчаков он, пацаны, мужицкая секция, имеется там такой фраер. Из тех, которых труд облагораживает.

— Ага, весь такой благородный, — фыркнул Полосатый. — Чо, брателло, облагородился, теперь можно и в бега?

— Будут пирожки — будут и дружки, Плата? — язвительно спросил Кот, пожирая глазами нового человека в компании. — А ты, я погляжу, не промах? Знал, что когти рвать будем, хитро на хвост упал. На готовенькое потянуло, дружбан? А вот если мы в натуре щас тебя замочим, как ты к этому отнесешься? На хрена ты нам сдался, нам что, головняка не хватает? Чем докажешь, что от тебя не только морока?

— В деле хочешь проверить? — усмехнулся Вадим. — Послушай, Кот, — его лицо приобрело серьезность, покрылось тенью, — я знаю, ты мужик серьезный, авторитетный, если что-то делаешь, то звякалом не гремишь и понтами не лязгаешь. Я — без подлости, зуб даю. Плата не козел, может постоять за себя и окружающих — вот он вспомнит, — кивнул он на Тюленя, — если память напряжет. А то, что понятий ваших блатных не признаю и в компании вашей в куличики не играю… Скажи, оно тебе сейчас очень важно? Тебе бойцы нужны или родные по духу блатари? Еще раз говорю — поможем друг другу, а как уйдем с кичи, окажемся в безопасном месте — так разойдемся краями, вполне довольные друг другом. Принимай решение, Кот, не тяни, двигать надо.

— Он, кстати, прав, — проворчал Тюлень. — Ничего худого за этого паренька не скажу. Это он по ходу отвалтузил Пельменя и Лохидзе, когда они какого-то мозгляка из корчаков пристроились опустить. Две недели потом недоумки кровью мочились, а этот ловкач недельку на кичме посидел, и хоть бы хны.

— Вот я и говорю, тухлый он какой-то, — процедил Полосатый, вертя заточку между пальцами.

— Господи, Кот, да пусть идет с нами… — с бабьей жеманностью заныл Килька и заткнулся, не выдержав испепеляющего взгляда.

— Ладно, не время терки чинить, — проворчал Кот. — Потом разберемся. Полосатый, следи за этим фраером. Если что, ты знаешь, что делать.