Сломанная роза

— Не понимаю, дорогой, зачем ты мне все это рассказываешь, — спокойным голосом вымолвила Кира. И сердце у Вадима тревожно дрогнуло — неужели напрасно он тут растекался по древу? — Впрочем, спасибо за информацию, я подумаю, как смогу ее использовать. Мне очень жаль, но в наших отношениях после твоих слов ничего не меняется. Ты умрешь в течение получаса — крайне неприятной и мучительной смертью. Возможно, ты разжалобил меня, озадачил, но ты по-прежнему остаешься человеком, застрелившим по доброй воле рядового Писемского. Тебя ведь никто не заставлял нажимать за курок? Так что извини, у каждого своя правда и своя драма. Лично мне моя драма представляется существеннее — поскольку она МОЯ. Помолчи-ка минуточку, дорогой… — Кира насторожилась, повернула голову к проему. Явственно различался звук работающего мотора. Где-то неподалеку проезжала машина. Она встревоженно приподнялась, стиснула рукоятку «стечкина». — Странно, дорогой, кто-то едет по дороге — хотя колея на ней выглядела так, словно последний раз по ней проезжал Ермак, покоряя Сибирь… Я отлучусь на минутку, не возражаешь? Обещаешь, что не будешь без меня скучать?

Ответа она не дождалась, выскользнула за порог и растворилась в зарослях бурьяна. Сердце понеслось — до дороги метров пятьдесят, в его распоряжении не больше минуты! Вздулись вены по всему телу, он начал извиваться. Кира его переворачивала — натяжение скотча ослабло. Но путы продолжали пригвождать к поддону. Он извертелся. Зажигалка с сигаретной пачкой валялись неподалеку, но как, а главное, ЧЕМ дотянуться до источника огня?! Мозг работал на полную катушку. Вариант был один, как ни крути. Он подался вверх по поддону, вытянул голову и плечи, как только мог, и продвинулся сантиметров на десять. Изогнул ноги в коленях, задыхаясь от усердия, дотянулся пятками до досок поддона. Еще немного вверх — за грань возможностей и понимания… В его распоряжении один удар, на второй он уже не сподобится, он должен собрать все, что осталось в организме. А бог и гнилые доски поддона — в помощь… Он сделал несколько дыхательных упражнений, вскинул одновременно обе ноги, согнув их в коленях до упора, и врезал пятками по доскам.

Трухлявое дерево переломилось. Но звучного треска при этом не было — оно отсырело и подгнило. Поддон расползся по швам. А он уже вертелся во всех плоскостях. Отдирал от себя клейкую ленту, ломал фрагменты поддона. Он освободил одну руку, стряхивал со спины прилипшую древесину, но она держалась. Он пополз, вытянул конечность, схватил зажигалку, одной рукой отдирал от себя скотч, другой его подпаливал, тянул со всех сил…

— Дорогой, я уже дома, — поставила в известность Кира, забираясь на порог. — Ничего страшного, это была машина с военными номерами, она проехала мимо. Ты можешь гордиться, тебя по-прежнему ищ… Дорогой? — она застыла в недоумении, вскинув руку с пистолетом, удивленно уставилась на останки поддона и скомканный скотч.

Хищно посмотрела по сторонам. Голова у женщины работала — выскользнуть через проем ее пленник не мог, она бы его увидела, возвращаясь с дороги. Два окна в заброшенном здании располагались слишком высоко, чтобы в сжатые сроки через них выбраться. Значит, этот тип где-то здесь, притаился, ждет… Она внимательно осматривала покореженные леса, горы мусора, груды неликвидной древесины. Сделала шаг, слегка оттянув спусковой крючок.

— Вот это номер, дорогой… — ее голос зазвенел от волнения. — Похоже, я тебя недооценила. Ну, что ж, прими поздравления, ты по-прежнему хорош. Вот только не пойму, на что ты рассчитываешь. Мы просто переходим к более жесткому формату, и ролевая игра уже не затянется. Ты в курсе, что я стреляю без предупреждения?

Она сместилась еще на пару шагов, совершила разворот на триста шестьдесят. Застыла, держа под наблюдением дверной проем.

— Дорогой, ну, хватит баловаться, — заявила она с деланой жеманностью. — Это не смешно. Выходи. Ты где?