Сломанная роза

Они лежали в узкой расщелине, заваленные «дарами природы» — их одарило после того, как они сбили часть обрыва, чтобы запрыгнуть в эту теснину. Пришлось прижаться друг к дружке — либо так, либо одному из них сдаться. Накрапывал дождик, под боком громоздились голые кусты и камни, кричали люди — романтики в этом деле действительно было с избытком! Они не могли даже шевельнуться — любое движение повлекло бы новую осыпь, а полицейские уже толпой выбегали к морю, бренчало оружие. Покатились камни, кто-то спрыгнул в разлом, чертыхался, вяз в сыром месиве из глины и мелких камней. Он ругнулся уже конкретнее, когда насадил форменную куртку на шип, включил фонарик, осмотрелся. Вадим уже готовился схватить «следопыта» за ноги, но пронесло, гарант спокойствия «добропорядочных» граждан уже выбирался из оврага. А в стороне надрывались глотки. Мимо пробежало целое отделение. Эпицентр событий, похоже, смещался. Временами сквозь гомон людей прорывался истошный знакомый визг.

— Вытащили рыбку… — выдохнула Кира. Ее блестящие глаза упирались в нос Вадиму. Становилось как-то неловко, что он сегодня не побрился. — Благодаря твоим стараниям это чучело превращается в комнатное растение…

— Недолго ему осталось, — проворчал Вадим. — Ты лучше не поминай про «святое семейство» — как слышу про них, так трясусь…

— А ты редкая птица, — задумчиво изрекла Кира и как бы ненароком прижалась щекой к его щетине.

— Звучит как «редкая сволочь»… — он вздрогнул.

— Да нет, не совсем… Ты отчаянный парень, Вадим Платов, — вздохнула Кира. — Не сказать, что мне это очень нравится… Ты в детстве в зоопарке крокодилам носики не чесал?

Их чуть не завалило, но опасность миновала. Вдалеке переругивались люди, хрипел депутат, осознавший себя живым и пока при власти. Он вопил, что преступники еще здесь, их нужно непременно схватить, оцепить поселок, проверить каждый пень — но людей на берегу с каждой минутой становилось меньше. А ведь действительно романтика… Вадиму не хотелось вылезать из ямы, в ней было лучше, чем где-нибудь еще. Временами он проклинал себя, что все реже думает о своей Наде, ее образ отдалялся, одевался в туман. Он думал о мрачноватой женщине с едким чувством юмора, уставшей, замученной жизнью, живущей до знакомства с ним лишь яркими воспоминаниями. Он ждал ее каждый день в своей берлоге, считал часы, минуты до ее прихода. А когда она была рядом, все проходило. Словно так и надо. Как будто она обязана быть вместе с ним. А вот сегодня, в сырой расщелине, в критической близости от женского тела он снова заволновался… Она испустила прерывистый вздох, поцеловала его в щетину — не сильно, просто прикоснулась губами, пометив часть щеки, потом другую. И там, где она касалась, кожа немела, становилась мертвой…

— Это что-то значит, Кира Владимировна? — прошептал он.

— Абсолютно ничего… Заткнись, пожалуйста…

Дыхание перехватило, забурлил, занервничал организм. Он судорожно искал ее плечи, пытался обнять. А она искала его губы. Он задыхался, давно он не испытывал ничего подобного, жадно открывал рот, целовал ее везде, куда попадал. Он заводился, сердце сорвалось, помчалось, он не мог поверить, что такое возможно с женщиной, которая зареклась его убить. Ведь она ему страшно нравится! И плевать, что этим он предает собственную память. Нет, не плевать, это очень досадно! Но ладно. Она дышала прерывисто, глаза закатывались, руки, прижатые к его груди, то отталкивали его, то искали, чтобы вернуть, она сама отказывалась верить, что с ней такое возможно…

Довести до «греха» в этой трещине было проблематично. Их опутывали горы «камуфляжа» — какие-то рваные куртки, исполосованная брезентовая накидка, а под всем этим несчастьем была их нормальная одежда — и снять все это, добраться до «цели» было просто нереально. Они уже понимали это, надрывно хихикали, было неловко. Вадим первым выкатился из расщелины, таращился в небо, приходил в себя. Кира лежала рядом с ним. Потом они без слов приводили себя в порядок, сбрасывали лохмотья, заворачивали в них автоматы, прятали все это хозяйство обратно в расщелину и заваливали землей. Серийные номера на автоматах были спилены, их в природе не существовало, а уходить с оружием было опасно. Он высунул голову из оврага, изучил прилегающие реалии. Берег был пустынен, дул штормовой ветер. Нормальные герои всегда идут в обход. Для разнообразия следовало вспомнить, где они бросили машину…

И все же природа брала свое. Дождь закончился, они обогнули поселок и быстро двигались вдоль бескрайнего деревянного забора. Помалу светало, антураж покрывался предутренней серостью. В Береговом еще отмечались шумы, временами включались сирены, но вакханалия с «бандитским нападением», похоже, затихала. Уже мерцал поворот за кустами, а там рукой подать до железной дороги… Он остановился, взял ее за руку, повернул к себе. Она задрожала, опустила глаза в землю. Он обнял ее за плечи, чмокнул в слипшиеся волосы, выбившиеся из-под шапочки.

— Вадим, ничего не было… — ее голос задрожал. — Не испытывай на прочность наши отношения…