Сломанная скрижаль (СИ)

Он отодвинул Диану, коснулся для верности сияющей паутины и прыгнул в окно.

— Я быстро! — сообщил он. — Найду Петрю и сразу вернусь.

— Вот ещё! — воскликнула Диана, подобрала надоедливый подол платья и тоже выпрыгнула в окно.

Хьюго ничего не оставалось делать, как лезть следом, хотя он так и не решил для себя: друг ему Петря или слуга? Ну и рёв чудовища его здорово испугал.

Всё-таки Диана была наполовину демоном, а Малко притерпелся уже к чудачествам своего магистра. А у Хьюго никаких знакомых магов не было. И чудовище он видел только одно — в Пустоши, когда добирался с друзьями до Вирны.

Но оставаться? Когда другие будут спасать Петрю?

— Подождите меня! — крикнул он, и бегом бросился догонять Диану и Малко.

Ну и пусть, что слуга. Да и оставаться одному было ещё страшнее.

Ну и честь…

Петря же, пусть и конюх, всё-таки человек, верно? И если на него напали адские твари, человека надо спасать!

***

Петря дремал в столовой, когда раздался страшный удар, а потом не менее страшный рёв боли и ужаса.

Парень спросонья выскочил на улицу и завертел головой, не понимая, что же случилось. И тут всё смолкло.

Петря огляделся и только сейчас понял, что уснул в столовой. Решив, что студенты давно уже на занятиях, он припустил напрямик через сад, ломая кусты. Так можно было срезать путь до главного здания, а оттуда свернуть к «студенческому общежитию».

На тропинку Петря выскочил уже перед главным замком и обмер. Перед ним возвышалась огромная чешуйчатая туша с копытами и рогатой драконьей головой. Вся в обгоревшей шерсти и чешуе, со страшными мутными глазами.

Петря издал сдавленный писк и свалился как подкошенный.

Ослепшая химера завертела башкой, но звуков лежащий без памяти парень уже не производил, а ветерок относил в сторону запахи.

Тогда химера выбросила вперёд хвост, где была ещё одна маленькая голова, змеиная, и наконец разглядела Петрю.

Она издала алчный утробный рёв. Человек с живой душой мог сейчас помочь ей восстановить форму и вернуть все три ипостаси.

Тварь ощущала, что миссия не выполнена. Что сейчас нужно собраться с силами и взлететь к трону, чтобы разорвать в клочья проклятый камень. Так ей было приказано.

Химера поднялась на расползающиеся копыта и потянулась к телу Петри. Из пасти вывалился синий язык, и закапала на траву ядовитая слюна.

— Стой, зараза! — заорала Диана, выскакивая из-за кустов и запуская в драконью морду комком земли. — Иди сюда!

— Диана, назад! — шипение Борна было почти неслышным, но девушка уловила его. — Иначе химера раздавит мальчика!

Демон был прав, Петря лежал слишком близко от здоровенного копыта. А много ли надо человеческому мальчишке?

Борн и Зибигус, разом спрыгнувшие из развороченного второго этажа дворца, переглянулись.

Чёрт стал вить отвлекающие чары, а Борн заходить справа, чтобы химера заметила его и отвернулась от Петри.

Но тварь была слишком голодна.

Она принюхалась и разинула пасть, чтобы подхватить тело парня.

И тут в небе что-то треснуло, а на драконью голову обрушилась снежная лавина, на миг оглушившая чудовище.

Хел тенью метнулся вперёд, выхватывая Петрю из-под самой морды химеры. Борн тут же швырнул в тварь сотканный им пылающий шар!

Снег зашипел, вздымаясь паром! Совершенно дезориентированная химера рванулась в сторону Зибигуса с рёвом боли и голода и получила в морду молнию поражающего заклятья.

— Бейте её стихиями! — закричал Хел. — Сатана кормил её своим средоточием огня! Адская магия для неё не смертельна! Бейте тем, что имеет силу в человеческом мире!

— Средоточием, — прошептал Борн. — Это значит, что поражение принесёт ей лишь трансформацию. И мы получим ещё более свирепое чудовище. Просто ещё один лик смерти.

***

Многоликий хмурился. Он ждал ответа, но Фабиус не торопился.

— Чего же ты медлишь, маг? — спросил Сатана вкрадчиво. — Ты же мечтал вернуть душу Дамиена? Так вот она, забирай! О чём тут думать так долго?

— Конечно, чего ж тут думать! — нехорошо усмехнулся Фабиус. — И так понятно, что ты захочешь взамен мою дочь, Диану, или моего новорождённого сына. А то и обоих детей сразу.

Он пристально смотрел на меняющееся лицо Сатаны, соображая, что и в нём есть что-то стихийное. Что-то неуловимо дикое, отличающее отца лжи от его адских детей.

Но если Сатана не отец людям, то почему его считают отцом сущих? Что если он обманул и этих пылающих детей ада?

Но почему он это сделал? Зачем? Может быть, он не творец, а обманщик? Бесплодный, как засохшее дерево, Сатана лишь присваивает себе чьи-то деяния?

Фабиус покачал головой: его рассуждения, конечно, могли быть ошибочными, но почему тогда у Сатаны нет детей, порождённых его собственной плотью?

Может ли творец не иметь единокровного потомства, лишь одичавшие самоделки?

И опять же если Сатана создал демонов и чертей из некой субстанции, почему он перестал создавать их сейчас? Субстанция кончилась? А не украл ли он её у настоящих творцов?

Сатана рассмеялся сомнениям мага и его страху, но мыслей прочесть не сумел.