Сломанная защита (CИ)

Приведя себя в порядок, я выхожу в коридор и встречаюсь глазами с незнакомой женщиной лет пятидесяти на вид. Невысокой, полненькой и красивой. С ухоженным лицом, безукоризненной прической.

— Лидия, знакомься, — говорит Андрей. — Это моя мама — Виктория Геннадьевна. Мам, это Лидия, моя девушка. И нет, у меня точно нет романа с Тонькой, — дополняет устало. — Я же предупреждал, что это видео — фейк.

— Очень приятно познакомиться, — улыбаюсь я, протягивая руку. Женщина смотрит на меня во все глаза. — Это точно, у него бурный роман со мной, — а потом зачем-то добавляю: — Извините.

Глава 42

Пока я знакомлюсь с будущей свекровью, варю ей кофе и делаю вид, что не впервые орудую на этой кухне, Андрей упаковывает себя в толстовку с капюшоном и длинным рукавом. Он не хочет, чтобы она узнала о синяках, и я не собираюсь сдавать его.

— И все же, что у тебя с лицом? — спрашивает она, когда мы втроем, наконец, садимся за стол. Андрей тут же делает себе толстый бутерброд с сыром и ветчиной в несколько слоев, жадно в него вгрызается и с аппетитом жует. Я тоже ощущаю дикий голод и не отстаю от него. Виктория Геннадьевна же держит руки на коленях, не притрагивается к своей чашке, но зато внимательно за нами наблюдает. Лицо непроницаемо, осанка идеальная. Да, действительно, у кого еще мог родиться такой педант, как Андрей?

Я знала, что его мама с папой — заслуженные школьные учителя, но не думала, что это настолько заметно. Невольно чувствую себя как на контрольной. Подбираюсь, сосредотачиваюсь. Андрей объяснил, что мы поздно легли и крепко спали, поэтому не слышали звонка. Мы втроем делаем вид, будто легенда выглядит правдоподобной.

— Тренировка по боксу, — объясняет он.

— Тебя в суд-то пустят в таком виде, адвокат-боксер? — она пытается пошутить, даже улыбается, но ее досада очевидна.

— Уже пускали, и не раз, — говорит он спокойно.

Она качает головой и объясняет мне:

— Я всегда была против этого недоспорта для пустоголовых животных. Цивилизованные люди должны уметь решать конфликты словами. Иначе зачем нужен интеллект?

Я собираюсь заверить, что с интеллектом у Осадчего все в порядке, но Андрей отвечает быстрее:

— Мама, ты приехала, чтобы отчитывать меня? — он не грубит, но слегка надавливает интонацией, обрисовывая границы. Она поджимает губы, осекаясь. Заметно, что эта тема в их семье поднималась неоднократно, а Андрей не хочет новой сцены в моем присутствии. Между ними сквозит небольшой холодок. Возможно, в будущем мне удастся примирить его с семьей.

Она меняет тему:

— Мне сегодня позвонили все друзья и знакомые, коллеги, даже Степан Игоревич, — уточняет для меня: — директор школы, — снова возвращается к Андрею: — Якобы посочувствовать, но на самом деле — позлорадствовать. Все только и ждали, когда ты оступишься.

— Я вам предлагал уехать на эти выходные за город и отключить сотовые. Папа тоже нервничает?

— Он с утра на рыбалке.

— Андрей все уладит, — произношу я, сама от себя не ожидая настолько уверенного тона.

Виктория Геннадьевна переводит глаза на меня и снова улыбается.

— Ох, хоть бы, Лидия. Андрей, ты правда знаешь, что делаешь? — сдается нам обоим.

— Знаю, мам.

— Я просто очень переживаю за тебя и твою карьеру. Ты столького добился, мы так гордились тобой. И все это похоронить из-за… этой настырной девочки.

— Никто ничего не хоронит. Мама, давай не сейчас? — он внимательно смотрит на нее, даже не пытаясь скрывать досаду. Снова это чувство, которое через реплику сквозит между сидящими друг напротив друга близкими людьми. Досада базируется на трех китах — протесте, раздражении и обиде. Они не так очевидны и сильны, как, скажем, злость, но адски живучи. Могут годами ссорить людей. Во мне зарождается острое желание окончательно помирить эту семью.

Ведь все же хорошие люди! Тянутся друг к другу, но делают это неправильно.

— Я только и хотела услышать, что все под контролем, — она отвечает предельно спокойно и поднимается с места. Я тоже встаю. — Тогда я, пожалуй, поеду домой, мы с тетей Сашей собираемся вечером в театр.

— Я тебя отвезу, — Андрей парой глотков допивает кофе.

— Я могу вызвать такси, — говорит она, впрочем, настаивать не собирается.

— Нет, я отвезу, — он бросает взгляд на меня, я киваю, соглашаясь.

— Конечно. Я подожду тебя здесь, — понимаю, что он хочет поговорить с матерью наедине. Это его право, я могу спокойно исследовать квартиру или попросту отдохнуть.

— Я надеюсь, мы еще увидимся, причем при более удачных обстоятельствах, — говорит мне его мама в коридоре. Она берет мои ладони и трогательно сжимает их. Кажется, я ей нравлюсь. Андрей переодевается в спальне, делает это довольно медленно, и мы успеваем немного пообщаться наедине:

— Разумеется, увидимся, я была бы очень рада.

— Присматривай за ним, пожалуйста. Андрей рассказывал о тебе, но я боялась даже поверить такому счастью. Ты хозяйка этого модного магазина, верно?

— Да, у меня успешный бизнес. Но в перспективе я хочу семью и детей, — добавляю. Она мягко улыбается, и я снова извиняюсь: — Простите, просто хочу вам понравиться.