Сломанное сердце

– Вы, правда, не так нас поняли, – не отстает дама. – Я имела в виду, что нам было бы проще заменить Иванова. Не потому, что вы как-то не соответствуете… нет… Мы наслышаны о ваших блестящих успехах… Но преподавание – это же немножко другое. Вот у меня, например, большой преподавательский опыт. А раз у вас практика своя, то вам, поди, и некогда…

Я поднимаю на неё взгляд.

– Триста вторая аудитория – это левое крыло, насколько помню?

Она, сбитая с толку, пару раз растеряно моргает. Потом, кивнув, снова продолжает своё:

– Да, левое. И вот дали вам четвертый курс, первый поток. А там очень сложные есть студенты. Не все, но погоду делают именно они. Этакая золотая молодежь. Особенно в группе 9-411. К ним особый подход нужен, иначе… – она многозначительно и скорбно вздыхает. – Даже вон у Пал Палыча бывали с ними конфликты. А у вас, при всем уважении, и опыта особого нет, как я поняла. Если что не по ним, они же вас съедят. Да и просто ради забавы могут издеваться.

– Прямо ужасы какие-то мне рассказываете, – усмехаюсь я.

– Ужасы не ужасы, а всякое бывало. Про Ушакова Евгения Юрьевича вы же, наверное, знаете?

– Без понятия, кто это.

– Работал у нас раньше. Вот спросите Алексея Германовича, почему Ушаков уволился. Он ведь вел в этой же группе, 9-411. Налоговое право. Очень строгий был преподаватель, принципиальный, хоть и молодой. А эти сволочи напоили его до бессознательного состояния и нафотографировали. А потом этими снимками шантажировали. Вот ему и пришлось уволиться.

– Зачем же он с ними пил? – искренне удивляюсь. – Если они сволочи, а он принципиальный…

– Это другой вопрос, – отмахивается она. – А видели бы вы, как они в прошлом году над Оксаной Валерьевной измывались! Она заикалась – так они ее передразнивали. Всякие неуместные вопросы на семинарах задавали. Порой откровенно похабные. До слез ее несколько раз доводили. Это кажется, что они уже взрослые, а на самом деле у них ещё ни ума, ни сознательности, ни совести. Есть, конечно, и нормальные студенты, и серьезные, и умнички, но на фоне этих звезд их просто не видно.

– Благодарю за предупреждение, – я собираю бумаги в папку и поднимаюсь с дивана.

– Мне просто по-человечески вас жалко, – складывает она полные руки на массивной груди.

– За сочувствие тоже спасибо, – улыбаюсь я. – А теперь, извините, я опаздываю на встречу со звездами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ни пуха ни пера, – тихо бормочет она мне вслед.

Я и в самом деле опаздываю, а не хочется первый день начинать с опозданий.

Распахиваю дверь, и в ту же секунду из коридора на кафедру залетает тот самый усатый-бородатый Игорь с возгласом: «Черт! Забыл…». И чуть не сбивает меня с ног.

Я едва удерживаю равновесие, а вот папка из рук выскользает, и все бумажки красиво разлетаются по полу.

– Ой! Простите, ради бога! – извиняется он. – Я сейчас всё соберу!

Приседает и начинает торопливо ползать на корточках вокруг моих ног.

– Игорь, – подает голос пожилая дама, – ещё вон под столом Ксении пропустили листочек.

– Ага, – кряхтит он и ныряет под стол. Наконец поднимается и вручает мне бесформенную стопку.

– Извините еще раз, – вдруг кланяется он. Затем протягивает ладонь. – Игорь Иванович Бутусов. Но лучше просто Игорь.

– Очень приятно, – отвечаю на автомате и так же по инерции жму протянутую руку. Но он, поймав мои пальцы, подносит их к губам. Точнее, к усам. Затем пулей хватает какую-то книжку с другого стола и увязывается за мной следом.

– Я вас провожу.

– Как вам будет угодно, – пожимаю я плечами.

– Вы, наверное, слышали, как вам мыли кости наши дамы, да? – смеясь, спрашивает Игорь. – Не обращайте внимания. Почесать языками наши любят, но в целом коллектив у нас нормальный. В том плане, что посплетничать – это да, это святое, но гадить у нас никто не станет. А Валентина Осиповна… это с которой вы говорили, она и мухи не обидит.

Мы переходим в левое крыло, поднимаемся на третий этаж. Там он, махнув мне книжкой, убегает по коридору в одну сторону, а я – в другую.

Вот, триста вторая аудитория. В самом конце коридора. Уже на подходе слышу гвалт и чье-то недовольство:

– А этот препод в курсе, что пара началась десять минут назад?

Вообще-то пять, но сути это не меняет. Я сама ненавижу опоздания. В другой раз надо будет выезжать с запасом.

Захожу в просторную аудиторию, бегло оглядываю присутствующих, здороваюсь. И моментально понимаю, о ком говорила пожилая дама с кафедры. Кто здесь те самые «звезды». К кому нужен особый подход.

Они держатся своей кучкой, в самом центре. От них так и несет развязностью и непоколебимой верой в собственную исключительность. Да и сюда явились для чего угодно, но не учиться. Остальные студенты, что интересно, сидят вокруг них чуть поодаль. Приготовили тетради, ждут. Их большинство, их около полусотни. Но общий настрой задает действительно эта кучка, двое из которых вообще сидят на столе ко мне спиной. Правда, едва я собираюсь напомнить этим двоим, как положено сидеть, они тут же сами сползают на стулья.