Сломанное сердце

– Валерия Сергеевна, а вы ведь у нас сами не так давно учились?

– Да, на факультете международного права.

– А преподавать почему решили у нас, у правоведов, а не у своих, не у международников?

– Ну, уж куда позвали… – развожу руками.

– Не пожалели ещё, что согласились?

– Не дождётесь, Валентина Осиповна, – смеётся усатый-бородатый Игорь, и та сначала обиженно замолкает, а потом набрасывается на него с претензиями. Игорь отбивает все её нападки своими шуточками. В общем, работы никакой. И я собираю все свои бумажки обратно в портфель и иду в триста вторую.

Постепенно просторную аудиторию наполняют студенты, рассаживаются кто куда, негромко переговариваются. Ровно со звонком начинаю лекцию, отмечая про себя с легким разочарованием, что Шаламов не пришёл. Ну что ж, тем хуже для него. На следующем семинаре будет тест…

Однако спустя четверть часа он всё-таки соизволяет явиться. Открывает дверь и заходит вдвоём со Свиридовой. Хмурится, на меня не смотрит. Бубнит что-то под нос угрюмо – видимо, здоровается. Свиридова оказывается поразговорчивее.

– Здравствуйте, Валерия Сергеевна. Извините за опоздание. Мы… – она коротко, но многозначительно хихикнула. – Мы нечаянно.

– Садитесь, – разрешаю, хотя кому я это говорю? Шаламов, не дожидавшись дозволения, уже сидит на первом ряду, среди своих друзей. И Свиридова подсаживается туда же. Для острастки напоминаю: – В другой раз опоздавшие будут слушать лекцию с той стороны двери.

На самом деле я бы и сейчас эту парочку выпроводила вон, если бы… если бы не случай с сумкой. Ненавижу быть благодарной…

– … На практике, увы, представление доказательств зачастую вообще не документируется, – продолжаю я, – и о том, что, допустим, некий предмет был вручен следователю обвиняемым, потерпевшим или свидетелем, мы узнаем, лишь ознакомившись с показаниями этих лиц…

Сегодня я стараюсь разнообразить лекцию, перемежая теоретические постулаты подходящими случаями из практики. И поток действительно оживает. Только я успеваю ответить на один вопрос, как тут же тянется ещё рука, и ещё.

Один Шаламов сидит с таким видом, будто присутствует здесь только физически, а мыслями летает совершенно в иных местах. И, естественно, ничего не слушает, ничего не конспектирует. Выглядит он тоже сегодня не так шикарно, как на прошлом семинаре. Натянув капюшон толстовки на голову, сидит, развалившись на скамье, смотрит перед собой безучастно. Будто спит с открытыми глазами. И мне стоит значительных усилий сдержать так и рвущиеся с языка острые реплики в его адрес и делать вид, что не замечаю его открытого нежелания работать, да и вообще тут находиться.

Да, благодарность – тяжкая ноша…

Звонок прерывает меня на полуслове, но никто не начинает собираться, все сидят слушают. Я спокойно заканчиваю лекцию, предупреждаю, что на следующем семинаре будет тест, и всех отпускаю. Шаламов поднимается вместе со своей компанией, негромко переговаривается, медленно выходит из-за длинного стола.

– Артём, – зову его по имени.

Он приостанавливается, поднимает на меня вопросительный взгляд, мол, что нужно? И вместе с ним стоит и смотрит вся его компашка. Да и другим студентам интересно. Некоторые, те, кто у дверей уже, слушают, вывернув шеи.

Я, конечно, рассчитывала, что Шаламов просто подойдет ко мне, но он и не собирается.

– Что? – спрашивает недовольно.

– Хочу вас, Артём, поблагодарить. Вы меня здорово выручили в воскресенье…

– Угу, – не дослушав, мрачно кивает он и, не глядя, идёт на выход.

Всё-таки мальчишка он и есть мальчишка.

16. Лера

В четверг в универ еду без всякой охоты. День вообще не задался с утра. Важный свидетель по одному из текущих процессов вдруг слился, как говорит молодежь. С этим я, конечно, разберусь, но это опять же лишняя трата времени. Ещё и семинары эти отнимают полдня. Даже думаю: ну и зачем оно мне вообще? Преподавание это. Ни уму, ни сердцу. Лишний геморрой. Но раз обещала, до конца семестра так или иначе придется довести курс. А потом всё, увольте…

Хотя сама атмосфера нашей альма-матер, конечно, захватывает. Чарует. Будто окунаешься в те времена, когда всё было легко и радужно. Когда ещё душа пела, и будущее казалось удивительно прекрасным.

В порыве ностальгии я даже наведываюсь в родной корпус, благо время позволяет. Вообще я такие моменты не люблю. Все эти встречи с людьми из прошлого, натужные расспросы «как дела», формальные ответы. Но тут как-то вдруг приятно стало на душе.

Ну а затем всё портит Гаевский. Сталкиваюсь с ним нос к носу прямо на лестнице. И, конечно, пройти мимо не получается. Он преграждает мне путь, стоя на ступень ниже.

– Лера, надо поговорить.

– Прямо на лестнице?

– Ну а как еще, если ты на звонки не отвечаешь?

– Марк, мы всё обсудили. Если ты переживаешь из-за развода, то успокойся. Я дождусь, когда твою кандидатуру утвердят. Господи, мы же всё с твоим отцом обсудили. Что ещё?

– Да плевать мне на поездку!

– Да ну? – недоверчиво усмехаюсь я.

– Лера, можно я вернусь домой?

– Ты и так, Марк, вернулся домой.