Сломанное время

И, уже ни о чем ни думая, Макаров смотрел на странные, похожие на обрывки целлофанового пакета пленки. Одну за другой Нидо вытаскивал их из Бориса. Покрытые размытой кровью, как если бы кровь на самом деле легла на целлофан, – их Нидо, бормоча что-то на латыни, бросал на пол рядом с телом. Потом настал черед какой-то блестящей от влаги веревки, и Макаров закрыл глаза. Но вынужден был тут же их открыть, почувствовав головокружение. Нет, он был неправ, считая, что повидал уже все на этом свете. Он не видел ничего похожего на это…

Сколько прошло времени, он не знал. Не засек время по часам, а теперь смотреть на них не имело смысла. Он даже приблизительно не мог ответить, сколько минут длилась операция, если ее так можно было назвать. «Две минуты или три часа», – ответил бы он, если бы его сейчас спросили. И он себя не чувствовал бы глупо при этом.

– Вы хотели поговорить с ним…

Макаров мутным взглядом посмотрел на Нидо. Тот был без сил. Он с трудом сохранял равновесие.

– Так воспользуйтесь шансом… – И он покачнулся.

Встав, Макаров взял филиппинца под мышки и дотащил до ближайшего лежака. Потом вернулся и посмотрел на мужчину со шрамом. Странно, но лицо еще недавно находящегося при смерти человека теперь розовело покоем. Дышал раненый ровно. Макаров, не доверяя глазам, приложил пальцы к его шее. Пульс больного был куда чаще уходящего в мир иной, но значительно реже, чем у Макарова.

– Прекратите дурацкий осмотр… – услышал Макаров за своей спиной. Нидо говорил через силу. Казалось, каждое слово причиняет ему чудовищную боль. – Он через четверть часа придет в себя…

Макаров посмотрел на рану на голове лежащего перед ним человека. Все, что теперь о ней напоминало, была запекшаяся на виске кровь.

– Как ваше имя? – хрипло спросил Макаров, опустив голову.

– Борис Коростылев.

– Как вы оказались на Острове?

– Я шел на лайнере «Кассандра» к Бермудским островам. По пути организаторами тура была сделана остановка перед каким-то островом. Пассажирам было предложено совершить на него экскурсию. Я оказался в их числе.

– Спрашивайте… – прошептал Нидо. – Он в глубоком трансе. В этом состоянии человек не лжет…

– Откуда у вас шрам на лице? – поторопился Макаров, совершенно не представляя, о чем нужно спрашивать.

– Пулевое ранение.

– Вы воевали?

– Да.

– Где?

– В Чечне. Первая кампания.

– Вы… знаете Машу?

– Да, я ее знаю.

– Вы встретились с ней на «Кассандре» случайно?

– Да. Мы с другом, Николаем, путешествовали вместе. У нас бизнес в США. Решили отдохнуть. На «Кассандре» я встретил Машу и ее мужа.

Макаров секунду подумал.

– Как вы с ней познакомились? Вы были с ней близки до того, как увиделись на лайнере?

Еще одна пауза в разговоре. Видимо, двойной вопрос имел такую конструкцию, что для правильного ответа требовалось какое-то время.

– Это случилось тринадцать лет назад…

Бамут, май 2000-го…

Училища они заканчивали разные и до встречи в Бамуте ни разу не встречались. Коростылев приехал из Коломны, артиллерист высшего класса, он командовал батареей «Града». Витька Четвериков покинул Псков с голубыми просветами на погонах, и не встретились бы они ни за что, если бы привозили воду и хлеб на заставы своевременно. А так, что ни говори, бардак. Старшина убыл во Владикавказ фурункул из шеи вырезать, и нет ни воды, ни хлеба. Лейтенант не поест – ничего страшного, а вот когда на заставе девятнадцать бойцов сидят и хотя и не плачут, а жрать-то им надо подать, потому что – непорядок. Тоже могли бы потерпеть, но какой ты, к черту, командир взвода, если солдат своих накормить не можешь?

Так начинаются нарушения приказов и уважение подчиненных. Сажал Витька на броню пятерых старослужащих и – в Бамут. Там, пока бойцы с автоматами по сторонам смотрели, покупал у «чехов» воду, хлеб, консервы, сигареты. Себе бутылочку коньяка – обязательно. Тоска по невесте парня съедала, а попробуй в палатке с девятнадцатью таких же, считай, пацанов о девчонке думать. Свихнуться можно от мыслей. Ждать-то, разумеется, обещала, но кто ж поверит, точнее сказать – проверит… Два месяца уже писем нет. Хотя почта здесь… Неважная почта.

И въехал он в тот день в Бамут и, ловя бесовски злые взгляды местных, свернул на рынок. А там, Пресвятая Богородица…

Человек тридцать чеченцев волокли куда-то лейтенанта в разорванной форме, сыпали ему оплеухи, а он, черт возьми – как приятно! – в такой-то ситуации сыпал им. Посреди площади стояла и ревела какая-то девка из местных, и закончилось бы все, верно, очень плохо, если бы Витька со своими головорезами не спрыгнул и не стал палить.

Просекли тему. Оказывается, какой-то «чех» девчонку ногой ударил – поруганная она была кем-то еще в начале девяностых, а потому ничья и – падалица. Бей кто хочет. А Борьке такая картина не очень-то по душе пришлась. Врезал «чеху» в челюсть, и налетело воронье со всех сторон. И если бы не совершенно нереальное появление БТР, на котором сидели шестеро из бригады внутренних войск, не досчиталась бы артиллерия одного славного канонира.