Сломанные девочки

Последние пять коробок занимали личные дела учениц. Фиона и Джейми заказали на ужин китайскую еду с доставкой, поделили эти коробки между собой и начали искать имена из списка или любые другие, которые могли представлять интерес. Все фамилии на букву «Г» достались Джейми, и одна из первых папок, которую он вынул, оказалась с делом Сони Галлипо.

На первой странице были указаны ее рост, вес, возраст, размер школьной формы и дата приема в Айдлуайлд. В качестве ближайшего родственника значился двоюродный дедушка, мистер Генри Дюбуа из Берлингтона. Джейми узнал это имя, потому что оно упоминалось при поиске родных Сони. Девочка навещала Генри Дюбуа и его жену Элеонору в выходные накануне своей смерти. Они последние видели ее живой. Но теперь они оба были мертвы, и детей у них не осталось.

Фотографии в деле не было. Фиона поймала себя на мысли, что хотела бы знать, как выглядела Соня.

На нескольких страницах перечислялись оценки Сони, почти все высокие. На одном листе была надпись карандашом, сделанная учительской рукой: «Умная, спокойная. Великолепная память. Нормальное физическое развитие». Соня была небольшого роста. Если она попала в концлагерь ребенком, значит, ее морили голодом как раз в то время, когда ее организм должен был расти. Тем не менее она оказалась достаточно крепкой, чтобы выжить. Фиона пометила себе, что на этот счет нужно проконсультироваться с врачом.

Из папки выпал лист бумаги, подписанный школьной медсестрой Тертой Хедмейер. «Ученица поступила в лазарет 4 ноября 1950 года. Обморок во время занятия по садоводству. Причины не установлены. Ученица имеет худощавое телосложение, возможен дефицит железа. Жалобы на головную боль. Прописан аспирин и отдых. Ученица выписана из лазарета и передана на попечение Роберте Грин, своей соседке по комнате».

– А вот и Роберта, – сказал Джейми. Фиона заглянула ему через его плечо. – Это доказывает, что они были подругами. Нам нужно с ней поговорить.

Фиона рассматривала эту страницу. Роберта Грин, которая 64 года назад отвела подругу в школьный лазарет, была в тот момент для Сони самым близким человеком. С ней необходимо было встретиться.

– Интересно, – сказал Джейми, показывая на запись. – Медсестра пишет, что у Сони предположительно дефицит железа.

– Это шифр, – объяснила Фиона.

– В каком смысле?

– Это значит, что у нее в тот день были месячные. В те времена использовали эту более корректную формулировку. Когда я была девочкой, некоторые пожилые доктора так и выражались.

– Но это же внутренние документы, – запротестовал Джейми. – К тому же женская школа. Ни один мужчина и на милю к ней не подходил.

– Неважно. Записка подшивалась к делу, а дело мог прочитать кто угодно. Значит, следовало соблюдать деликатность. Что типично для того поколения.

Джейми покачал головой:

– Я просто с ума от них схожу. В те времена люди вообще ничем не делились друг с другом. Мой дедушка воевал и никогда никому не рассказывал о войне, даже отцу. Прошел целую войну – и ни единого слова.

– Да уж, – сказала Фиона. – Смотри-ка, тут нет информации о том, что Соня была в концлагере. Если даже это правда, медсестра об этом не знала. Соня жила с этими воспоминаниями и молчала о своем прошлом. Все эти девочки из Айдлуайлда – что бы с ними ни происходило, что бы ни привело их в интернат, наверняка об этом не очень-то распространялись. Болтать о себе было не принято.

На последней странице дела они обнаружили запись об исчезновении Сони – заявление от имени Джулии Пэттон, директрисы Айдлуайлда, аккуратно напечатанное на фирменном бланке школы.