Сломанные куклы

Ему было бы очень больно увидеть извиняющиеся или лживые глаза Глеба, но Виталик все-таки пересилил себя, взглянул, и сразу же охнул.

Веселые, бесшабашные, васильковые.

Только вот что-то холодное еще поблескивало в них… Не понять.

Капитан Глеб наклонился к уху Панаса:

— Ты с утра не завтракай без меня, договорились? Я заскочу к тебе на полчасика.

Он никого не встретил ни на булыжной подъездной дороге, ни на череде темных асфальтовых тропок. Пахло теплым дневным дождем и еще какими-то густыми цветами. Розовое здание тихо дремало в тени высоких берез, в сумраке медленного пространства слабо мерцали два желтых окна, открытая дверь над каменным крыльцом тоже нерешительно блестела каким-то особенным внутренним светом.

Ни одного голоса.

Глеб Никитин поднялся по ступеням и вошел в церковь.

Прямо за дверью невысокая, пожилая, как показалось Глебу на первый взгляд, женщина подметала пол.

Он осторожно остановился, чтобы невзначай не испугать ее и тихонько кашлянул.

Поправив глухой платок на голове, худенькая женщина спокойно взглянула на вошедшего. Не выпуская из рук веника и жестяного совка, спросила:

— Вы что-то хотели?

— Да. Я знаю, что здесь можно поставить свечки за упокой, так ведь?

— Правильно. А за кого вы хотите ставить? Имена-то, говорю, какие у вас?

— Мария и Сергей.

— Проходите.

Уборщица прислонила свои принадлежности к краю конторки, заглянула за нее, наклонилась к каким-то ящичкам, подала Глебу две тоненькие, почти невесомые свечечки. На пороге внутренних дверей перекрестилась и привычно опустила голову.

— Вот здесь, так. Зажечь можно от других, а ставить лучше вот так.

И сразу же незаметно отошла за спину Глеба. Через некоторое время от входа послышались слабые ведерные звуки и тихие размеренные шлепки мокрой тряпки.

…Не выходя на крыльцо, Глеб остановился.

Огляделся.

Темные стены, календари, рукописные объявления. Плоскость конторки была заставлена церковными книгами, крохотными иконками и бумажными цветами. Большая латунная кружка блестела какими-то сложными узорами, заклеенными бумажкой с прямым компьютерным текстом. «На устройство и благоденствие приходского кладбища». Маленький прозрачный пакетик с вареными яйцами, карамельками и печеньем стоял на конторке рядом со старенькой хозяйственной сумкой.

Глубоко засунув руку во внутренний карман куртки и пошарив там, капитан Глеб высыпал на ладонь изогнутые, обожженные и перекрученные медяшки. Внимательно посмотрел на них, качнул в ладони, перекинул костровые деньги из руки в руку.

«Этим самое место на кладбище.»

Подошел к конторке и тщательно, одну за одной, опустил монетки в кружку.

Быстро, почти бегом, Глеб вышел на крыльцо, жадно вдохнул свободного живого воздуха. Почти сразу же вернулся.

— Это вам. У меня есть личная просьба.

Женщина удивленно взглянула на пачку протянутых ей денег и в изумлении прикрыла рот краем платка.

Перевела взгляд на Глеба:

— Это же очень много.

Чтобы успокоить ее и правильно все объяснить, Глеб взял уборщицу за руку. И пошатнулся.

…Его руки держали горячую и сильную, все еще молодую ладонь.

Глаза женщины внезапно сверкнули, она молча красиво поклонилась Глебу:

— Прошу вас, поправьте тот памятник, на аллее, черный, «Младенец Лизанька». Хорошо?