Сломанные куклы

Бар «Охотник» смотрелся обшарпанным, но, с другой стороны, при дневном свете так выглядело абсолютное большинство баров, даже в таком престижном районе, как Кенсингтон. Трещины в стенах гораздо поэтичнее смотрятся при ночном свете луны, уличных ламп и грамотном освещении. Деревянный фасад был выкрашен в фиолетовый цвет, а вывеска – в серебряный. Яркие цвета, богемный стиль.

Почти весь фасад занимали четыре больших окна, через которые отлично просматривалось происходящее внутри. В три часа дня в зале было десять любителей алкогольных напитков. Большинство из них были одеты по-деловому, но я не заметил, чтобы хоть кто-то занимался делом. Зал был со вкусом, без дешевой пестроты, украшен к Рождеству.

– Предлагаю маленькое пари, – сказал я, обращаясь к Темплтон.

Мы припарковались на желтой разметке около бара. Печка работала на полную мощность, а из динамиков звучала «Лейла» Клэптона в неукороченной версии: слайд-гитары, пианино и голос Клэптона, завывающий под «Фендер Стратокастер».

– Давай, я слушаю, – откликнулась она.

– Спорим, у Коула есть «бентли».

– Ты меня, Уинтер, за кого принимаешь – за умственно отсталую? Ты же видел его машину у офиса.

– Я машину не видел, но тогда давай усложним. Пробей его, наверняка он водит «мазератти». У него «бентли континентал». А «мазератти» – модели «гран-туризмо».

– Ладно, принято. Десять фунтов. Но ты должен угадать и марку, и модель обеих машин.

– Я угадал.

Темплтон протянула руку, и мы скрепили пари рукопожатием. Ее прикосновение электризовало и действовало на мои синапсы гораздо эффективнее, чем искусственные стимуляторы. Мы вышли из машины и зашли в бар.

Эндрю Хитчин ждал нас за барной стойкой. Он попросил называть себя Энди и предложил нам напитки за счет заведения. Я заказал виски, а Темплтон – кофе. Сам он пил «Будвайзер» прямо из бутылки. Энди был из Австралии – серфер со спутанными черными волосами и голубым камнем на кожаном шнурке на шее. Степень его загара позволяла предположить, что он прибыл в Лондон не так уж и давно. Зрачки были расширены, а от одежды исходил сладкий запах табачного дыма. Говорил он, осторожно выбирая выражения, стараясь скрыть факт обкуренности. Темплтон положила на барную стойку фотографию Рэйчел Моррис, сделанную у Эйфелевой башни. Фото кто-то увеличил до такой степени, что оно потеряло четкость.

– Да, это она, – сказал Энди. – Я абсолютно уверен. На сто десять процентов. Она вон там сидела, – и он показал на низкий столик с диванчиком в укромном углу зала.

– Она часто сюда заходила?

– Я ее раньше не видел. Но, правда, я здесь работаю всего несколько недель. Я показывал запись с камеры видеонаблюдения еще паре человек, они здесь работают дольше, но они тоже ее не узнали.

– Нам нужно будет увидеть эти записи, – сказала Темплтон.

– Да, я так и подумал. Уже спросил у администратора, он сказал, что без проблем.

– Сюда столько людей приходит, как вы запомнили Рэйчел? – спросил я.

– Вчера не много людей было из-за плохой погоды и снега. А женщины почти никогда не приходят без спутника или без компании. Если они и приходят одни, то только если пришли раньше назначенного времени встречи. Мужчины могут пить в одиночку, женщины – нет.

– Сколько времени она здесь провела?

– Точно не скажу. Достаточно долго, чтобы успеть выпить два бокала вина.

– Красного или белого? – спросил я.

– Красного, – Энди задумался на несколько мгновений. – Подождите, я только что кое-что вспомнил. Возможно, это неважно, но она сначала заказала безалкогольный напиток, а потом перешла на вино.

– Отлично, – сказал я. – Если вспомните что-то еще, обязательно говорите. Никогда не знаешь, какая деталь может оказаться важной.

Энди улыбнулся так, будто ему только что выдали золотую медаль и поставили в пример всему классу. И он щедро отхлебнул пива.

– Ну, хорошо. Народу вчера было немного, значит, у вас было много свободного времени. Что вы обычно делаете, чтобы его убить?

– Заполняю посудомоечную машину или вытаскиваю из нее посуду. Слежу за чистотой в баре, в общем.

– Рассматриваете женщин?

Я улыбнулся, и Энди сразу же улыбнулся в ответ.

– Есть такое дело, да.

– Рэйчел показалась вам привлекательной, да? По крайней мере, в достаточной степени, чтобы вы запомнили, какие напитки она пила.

Энди опять усмехнулся:

– Да, в точку.

– Закройте глаза.

Энди подозрительно на меня посмотрел.

– Лучше сделайте, что он говорит, – сказала Темплтон. – И не волнуйтесь, если он попробует украсть у вас бумажник, я буду на страже.

Бармен недоуменно пожал плечами, но закрыл глаза.

– Хорошо. Представьте, что сейчас – вчерашний вечер. Вы ищете, чем бы заняться. На улице холодно, вам скучно. Каждый раз, когда открывается входная дверь, вы чувствуете холодный воздух с улицы и оборачиваетесь. Открывается дверь, и входит Рэйчел. Вы запоминаете ее, потому что она одна. Что вы в этот момент делаете?

– Я обслуживаю клиента, почти заканчиваю.

– Что происходит за барной стойкой?

– Лиза сдает свою смену.

– Во сколько она уходит?

– В восемь. Ей нужно к ребенку.

– Рэйчел подходит к барной стойке. Кто ее обслуживает – вы или Лиза?

– Лиза.