Сломанные сны (СИ)

В тот момент Адзума понял, что самый молодой, ещё не оперившийся дракон взял всё в свои руки, и не в силах оказать сопротивление, кинулся на выход. Он должен был спасти ребенка. Запах бензина наполнил смрадный склад и без того химическим запахом. Чиркнувшая спичка медленно летела навстречу телу дочери красного дракона, чей прах забрали алые языки пламени в вечные грёзы. Камеи ступал с сумкой, наполненной смыслом всей жизни обезумевшей сестры, наблюдая, как языки пламени лижут небо. Искрящийся взрыв вихрем поднялся синеющим фейерверком в глазах цвета металла.

— Камеи… сан, — так быстро он получил приставку «сан», впервые убив человека. Человека, что был одной крови с ним. И что странное, он не чувствовал ни раскаяния, ни сожаления. Словно сделал то, что кто-то другой должен был сделать уже давным-давно, а он лишь привел затянувшийся смертный приговор в исполнение. — Другая близняшка. Мы не нашли её. Кажется, она сбежала в лес. Сюда приближаются машины.

— Понял. Уезжаем. Никто и никогда не должен узнать правду о том, что здесь произошло. Официально — склад кто-то поджёг. Вину можно сбросить на Авакусу. Ясно?

Прах к праху. Огонь к огню. Девочку, низвергнутую из ада, забрали родные языки пламени.

«Что это за чувство?» — первое, о чём спросила себя Никки, как только впервые, казалось бы, за всю жизнь улыбающийся Камеи, закончивший рассказ, смаковал собственное первое убийство — убийство собственной сестры.

«Что это за странное чувство?»

Авакусу поняла, что за порыв сдерживает грозовой ветер в её груди — рука Акабаяши сжимала её, переплетая их пальцы, и теперь она понимала, что благодаря лишь этому простому, но нежно-сокровенному жесту она до сих пор не сорвалась, чтобы воткнуть столовый нож в глотку их визави.

«Так вот что такое настоящая ненависть?»

«Ненависть», которую она испытывала до сих пор, была лишь названная Изаей злость не на семью, а на саму себя.

В это же мгновение её, до этого времени застывшее в режиме ожидания, сердце наконец-то пронзили стрелы неистовства.

«Я убью этого человека. Я должна его убить. Уничтожить. Изрезать его тело».

— Просить прощения я не собираюсь, так как считаю, что поступил рационально. Твоя мать была безумна, она бы всё равно рано или поздно нашла бы свою смерть, — сардонически хмыкнул Камеи, смотря в опустевшую хрусталь стакана.

«Что я должен сделать?» — спрашивал себя Акабаяши, крепче сжимая ледяную вспотевшую ладонь.

Со стороны могло показаться, что Никки абсолютно спокойна и благоразумна, она даже не проронила ни слова за весь красочный и душещипательный монолог. Он чувствовал каждой клеточкой тела боль и ненависть, что переливалась по крови, сигналом в мозг отдавая безумные, но вполне оправданные приказы.

И самое страшное, что в этой комнате не было ни правых, ни виноватых. Мать Никки была безумна, и кто знает, что стало бы с самой Никки — не умерла бы она от опытов, что над ней ставил собственный родитель? Но Никки лишилась семьи, всего, что у неё было, да ещё по сути и близкого человека, что теперь цинично кичится убийством сестры.

Нужно её увести от греха подальше. И Мизуки не успел — Авакусу подскочила на ноги, и он уже готов был тут же сбить её с ног. Однако её действия поразили не только его, но даже и самого Камеи, застывшего с открытым ртом.

— Вот оно как! — буднично потешалась Никки, глупо всплеснув руками. — Тогда…тогда… спасибо, дядя Камеи за то, что спасли меня! Конечно, если бы вы ещё и вытащили мою сестру, цены бы вам не было, но я слишком многого желаю, да? Это уже была бы сказка.

Под ошарашенную реакцию якудза, что даже слова не могли вставить в этот одновременно эмоциональный и спокойный в плане отсутствия резни монолог, Никки вышла из-за стола, продолжая благодарно вздыхать:

— Серьёзно, я очень благодарна за этот разговор, но меня уже наверняка ищут. Так что я пойду, не буду мешать мужским делам.

И, отвесив шутливый поклон и кокетливо подмигнув, Никки скрылась за дверью.

Непозволительно надолго повисшую тишину нарушил комментарий облегчённо вздохнувшего Камеи:

— Я думал, она меня прирежет этим ножом. Но всё-таки, кажется, в Азуми она пошла только внешностью, что к счастью.

Акабаяши вряд ли мог с этим согласиться, в самых страшных представлениях уже прикидывая, не пошла ли Авакусу на самом деле за пистолетом.

Холодный поток ветра ударил отрезвляющей пощечиной, когда Никки выбежала на веранду прочь от напыщенно-фальшивого фасада, скрывающего тень подпольного мира, что сейчас сияла и искрилась в свете банкетного зала. Лишь наедине, где свидетелем ей была луна, Авакусу истошно закричала, согнувшись пополам, извергнув из себя всю агонию, что скопилась в сердце за проведенный наедине с Камеи час. Продолжительный крик унесло эхо ветра, а в ответ ей был лишь любезно-весёлый шум из зала, какофония из учтивого смеха и гомона голосов.