Сломанные сны (СИ)

— Выплюнь немедленно, или дядюшка будет вынужден сломать тебе челюсть. Мы ведь оба не хотим причинять тебе боль? — по-отечески пожурил он её, понимая, что кричать на внучку главы бесполезно — она лишь сильнее воспламенится на агрессию. Но Авакусу упрямо помотала головой, из-за пережатого горла глотательную функцию парализовало, и таблетка оказалась в своеобразной клетке.

Но если она растворится в слюне, толку от такой блокировки будет мало.

Мизуки перевернул вновь забрыкавшуюся Никки, что попыталась его ударить, но мужчина перехватил её за затылок, все так же двумя пальцами давя на точки. Тогда пришлось идти на крайние меры, задействовав слабое место своей пленницы. Под её тихое возмущение, Акабаяши насильно поцеловал постепенно стихающую Никки, что уже больше не брыкалась в его руках, а лишь по инерции еще слегка хлопала ладонями по груди в протест. Она в конец расслабилась, постепенно сдавшись, и словно под настоящим наркотиком, перестала сжимать челюсть, ответив на поцелуй, обвила шею, отдавшись в так желаемые объятья, совсем забывшись о недавнем противостоянии, о котором Акабаяши не забывал. И углубив поцелуй, сплетаясь с чужим языком, захватил злополучную таблетку, тут же оторвавишсь от губ Никки. Открыв затуманенные сладкой негой глаза, Никки лишь тогда поняла, что произошло, когда Мизуки зацепил ногтями таблетку с языка, выбросив на пол.

Но даже понимание того, какой это был подлый трюк, не вызвало в сердце девушки гнева, она всё так же была в плену его объятий и невесомо проводила пальцами по груди.

— Каждый день с тобой — новое испытание, юная леди, — попытавшись разрядить обстановку, мужчина чуть криво улыбнулся, проведя по скуле Никки.

— А вы бы не хотели… — томно прошептала Авакусу, не отрывая глаз от его гипнотизирующего взгляда и полностью уничтожающего жертву в своем плену.

— Хотел бы чего?

— Принять Хром?

Акабаяши усмехнулся вопреки уколу в сердце, он попытался тут же отпустить Никки, но она не торопилась покинуть его объятий и вытянулась, робко дотронувшись до его щеки.

— Приняв Хром, вы можете увидеть кого угодно, того, кого желает ваше сердце.

— Разговор окончен, иди на свой законный диван.

Но Никки тут же оседлала мужчину, выхватив пакетик с Хром, и голосом искусителя принялась нашёптывать на ухо:

— Это может быть даже Кукла, которую вы так упрямо желаете поймать. А может… это кто-то другой… Любимый человек, которого вы носите в своем сердце.

— Никки, прекрати немедленно.

Никки провела пакетиком Хром по груди в районе сердца и прошептала в самые губы.

— Но я сама хочу этого. Я не буду против, лишь бы вы сами были счастливы. Я всего лишь хочу подарить вам это сладостное мгновение. И взамен, может, даже с эгоистичных помыслов получить и свое маленькое счастье.

— Ты еще найдешь свое счастье, хорошего человека, который сможет тебе его подарить.

— А что если я его уже нашла? — Никки невесомо провела подушечками пальцев по шраму и дотронулась до губ мужчины, вложив пакетик в руки, точно так же, как когда-то сделала Кукла. — Подумайте хорошенько. От одной таблетки вам ничего не будет, в отличие от меня.

Вместо ответа Акабаяши ловко пересадил змею-искусительницу со своих колен и вышел из комнаты. Устало закрыв глаза, Никки прорычала сквозь зубы и упала на постель. Поверженная и усталая, она постепенно проваливалась в сон и не сразу поняла, явь это или просто грезы, но огрубевшая кожа пальцев ласково провела по её скулам, спускаясь к губам. Никки едва приоткрыла рот, ощущая лёгкие прикосновения, и теплые губы оказались на её лбу. Никки боялась открыть глаза — вдруг эти призрачные поцелуи, спускающиеся дорожкой по щеке к губам, исчезнут. Но когда поцелуй из нежного на её губах перерос в страстный, Никки открыла глаза, встретившись с хищническим взглядом её похитителя. Последнее средство проверить, не сон ли это: Никки оплела его шею, прижимаясь к желанному телу. Рука Акабаяши скользнула с талии по бедру и пробралась под рубашку, дразня движениями виртуоза. Когда его губы спустились на шею, оставляя влажную дорожку, Никки не жалела стонов, зарываясь в жесткие пряди волос. В своём собственном дурмане, она не ощущала ни кровати под собой, ни времени, ни пространства, полностью отдавшись в так долго желаемый плен из похоти и страсти.

Дрожащие пальцы расстёгивают единственную преграду и, откинув полы рубашки, Мизуки отстраняется, проводя рукой по бледной коже, спускаясь от шеи к ключице, к ложбинке грудей и к животу. Но останавливается на резинке белья, смотрит в глаза жертвы, что сама желает попасть в свою личную ласковую ловушку. И он ласкает её груди, очерчивая языком орел соска, слегка прикусывая, и вместо стона из приоткрытых губ вырывается шипение. Словно дикая кошка, Никки в отместку проводит отросшими ноготками по смуглой спине. Выгибается, когда поцелуи спускаются ниже. С замиранием сердца Никки чувствует как последняя ткань соскальзывает с её ног, и кусает пальцы, с полной страстью и нежностью простонав:

— Акабаяши.