Сломанные тела

– Причем здесь этот человек?! – взбесился он и прервал разговор. Мама тут же перезвонила, но Юрчик решил ответить лишь на ее третью попытку, если она будет настойчива.

«Сыночек, извини, я полезла не в свои дела», – попыталась наладить диалог мать сообщением.

– Ты все слышала! Я здесь и ждать не буду.

ОТЕЦ

– Я ему не нужен.

К горлу тринадцатилетнего парня, наблюдавшего, как отец упаковывает свои вещи в чемодан, подкатил комок. Мама ушла на кухню.

– Батя бросил его ради шалавы, – злорадствовали пацаны.

– Не парься, чувак, это нормально, когда семья распадается, – пустил кольцо дыма Димон и отдал Юрчику половину тлеющей сигареты. – Ты-то хоть своего видел, а мой даже в роддом не приехал.

Димон непроизвольно поджал губы на секунду, а потом сплюнул и зевнул.

– И ничего, мне пофиг.

Мать делала вид, что все нормально. Почти каждую ночь Юрчик рассматривал луну в окне под ее тихое завывание за стеной, которое она пыталась прятать в подушку. А потом мама стала поздно приходить с работы. В знак протеста Юрчик устраивал стоячие забастовки посреди комнаты без света. Мать злилась и ругалась, и в конце концов стала возвращаться с работы раньше.

Однажды из окна автобуса Юрчик увидел своего отца, сидящего за рулем автомобиля. Рядом с ним смеялась крашеная блондинка. Глаза парня сверкнули ненавистью. На светофоре машина поехала прямо, а автобус повернул направо. Юра потом долго стоял на краю дороги, глядя сквозь мокрую пелену на пролетающие мимо автомобили. О его ногу что-то потерлось, и он, всхлипнув, горько улыбнулся.

– Тоже никому ненужен?

Дрожащий крохотный щенок изменил его планы на этот день. Мама так и не узнала, при каких обстоятельствах в их семье появился пушистый нарушитель спокойствия Антошка, но ей, в общем-то, было все равно, лишь бы не гадил в квартире.

Однажды она застала на кухне Юру, задумчиво рассматривающего лезвие ножа. Заметив маму, он вздохнул.

– У нас есть пластырь? Я палец порезал.

– А неплохая идея, – угрюмо улыбнулся Юрчик, рассматривая свое селфи, где хорошо видно, что он стоит на краю карниза высотки. – Что же ты теперь запоешь, Дашенька? – Немного подумав, дописал ей в сообщении: «Если не ответишь, я прыгну».

Дашенька не ответила.

– Даже ответа не заслужил!

Юрчик беспомощно опустил руки, глядя в дождь. Хозяйка голубя мира, сидящая в луже, вдруг подняла голову вверх и, вскочив на ноги, стала орать и тыкать в Юру пальцем. Уже скоро количество направленных на него телефонов начало увеличиваться в геометрической прогрессии.

– Ну а вы что скажете, недруги мои? – презрительно ухмыльнулся Юрчик и стал рассылать свое селфи, клацая наугад по списку контактов в телефоне.

– Уйду! Реально, уйду молодым и красивым, – нередко убеждал сам себя Юрчик в минуты грусти, отчаянья, печали, уныния, одиночества, обиды и даже однажды было от зависти. – А что, многие великие уходили молодыми, когда им становилось скучно в этом бледном мире, – любил он иногда заявить на публике. – Я тоже не собираюсь цепляться за жизнь до маразма, склероза и мочевого катетера. Уйду в лучший мир на своих двух и без палочки.

«Чувак, будешь лететь – закрути сальтуху» – первым откликнулся на селфи одноклассник Стас.

«Псих! Кстати, с тебя полтинник на подарок Кикиморе», – написала староста Ленка.

«Блин, Юрец, не гони!!! Ты же собирался вскрыться!» – написал друг Леха.

«Ну ты и лох», – написал Генка, сосед по подъезду, с которым он подрался из-за Дашеньки.

«Юрчик, ты реально задолбал своими провокациями. Будь как дед, доведи хоть что-то до конца!» – написала двоюродная сестра Катька.

Юрчик в детстве слышал историю деда Антона, маминого отца, который повесился, едва маме исполнилось два года. Пока он болтался в петле, его предсмертную записку сдуло сквозняком на пол и залило испражнениями, стекавшими по содрогающейся в конвульсиях ноге. Поэтому потрясенной бабушке достался лишь фрагмент уцелевшей записки с несколькими буквами и тремя восклицательными знаками в конце: «…уга!!!»

Что дед хотел этим сказать? Почему убил себя именно тогда? Этого так никто и не узнал.

Конечно, повторять ошибки деда Юрчик не хотел. Все-таки висящий труп над кучей собственного дерьма вряд ли вызовет в ком-то чувство утраты и вселенской несправедливости. Да и самому отвратительно. А вот вскрыть вены – это да, это мощно и эпично. Сколько раз он прокручивал в голове сценарий этого таинства: нужно сесть за письменный стол, вскрыть вены и не торопясь, попивая вино (да, мама, винишко!), макать перо в собственную кровь и писать. Оставить боль души предкам, да что уж там – всему человечеству, тщедушно пытающемуся забыть о неизбежном: мы все сдохнем! Он представлял, как изливал бы всю свою боль и разочарование на бумагу до тех пор, пока сознание не покинуло бы его измученное страданиями тело. Но возникали некоторые технические трудности. Если вскрыть вены, кровь будет брызгать во все стороны и, главное, зальет предсмертную записку. Конечно, не дедушкин вариант, но ведь вся изюминка именно в читабельности текста.

– А может, утопиться?