Сломанный ангел

— Мне нужно было время! — кулак обрушился на стол. — Демонами проклятое время. Да, признаю, я обманул тебя со сроками. Хотел, чтобы ты закончила школу. Дальше я бы вернул тебя в Гонконг и оплатил обучение в университете, как и обещал. А за эти полтора года Сунан Чи поправилась бы или я нашел другой выход. Но, клянусь предками, я не планировал ее убийство! Только когда получил известие о смерти, не смог удержаться… — тоскливый взгляд деда сказал Сунан больше, чем слова. Все же старик был хорошим дельцом и не смог пройти мимо второго шанса. Но принять в семью чужого человека… Нет, этого Сунан понять не могла. Если только… А вот и второе задание — найти медкарты наследников.

Но каков старик! «И не тайна особо»… Если выяснится, что наследники корпорации семьи Юн — носители гена шизофрении и в любой момент могут слететь с катушек, такое начнется… Выстоит ли компания, еще вопрос.

Нет, не сходится. Все же психическое расстройство сложно скрыть, а она несколько раз обедала с сыновьями старика и не заметила никаких отклонений.

— А ты, смотрю, не слишком ладишь со своим шофером, — дед вдруг резко сменил тему, а взгляд сделался испытующим. И тут Сунан осенило — он ее боится! Боится, что она — человек триады, и если семья прикажет, прикончит деда, ну или выполнит любой другой приказ.

Дохлый кальмар, да они оба — точно встретившиеся в зоопарке тигры. Оба — в клетке, оба до судорог ненавидят людей, но страх мешает им пожать лапы, ведь каждый из них боится, что второй его предаст. И как же двум тиграм помочь друг другу?

— А если я скажу, что не доверяю тем, кто меня предал, вы мне поверите?

Она снова шла по тонкому льду, а навстречу такими же осторожными шагами двигался дед. И пусть лед был хрупкий, а неверный шаг разрушил бы доверие, главное — они двигались навстречу друг другу, а Сунан, наконец, выстроила приоритеты. Нет дерева, которое бы не свалилось после ста ударов топором. Она должна справится, иначе срубят ее саму.

Может, это глупо и романтично — начать доверять старому лису, как и с его стороны хранить девчачий дневник в кабинете.

Ох уж эти сердечки… Сунан не опасалась подделки. За лето она прекрасно научилась подделывать почерк Сунан Чи и легко бы отличила оригинал от обманки. Она уже догадывалась, что скрывалось за сердечками: горести и печали одинокой девочки, которой не повезло родиться в семье Юн.

— Я тоже не доверяю предателям, — согласился с ней председатель, — но слова — ветер, сдирающий листву. Дела — вот корни, что держат дерево на земле.

Надо же… Дед решил блеснуть мудростью или это намек, что ей надо убить Дохляка, и тогда ей начнут доверять? Зря дед рассчитывает на ее навыки убийцы, они у Сунан теоретические.

— Спасибо, — она погладила дневник, — я обязательно его прочту.

И не один раз. Надо будет составить психологический портрет и вычленить суицидальные мотивы.

— Вы кого-то подозреваете в шантаже? — кивнула на лист с угрозой.

— Подозреваю, — дернул уголком рта старик, — но тебе в это дело лезть не стоит. Сам справлюсь, без сопливых.

Ноготь зацепился за узор на книжке, вдавился в мягкий картон. Сунан сделала глубокий вздох, пережидая приступ ярости. И почему разница в возрасте дает кому-то право считать ее «сопливой»? Замшелый пень, а самомнения на столетний дуб.

— И что вы пообещали семье за меня, тоже не скажете? — выпалила раздраженно, хоть и не планировала задавать этот вопрос.

— Скажу, — довольно прищурился дед, — но не сейчас. Всему свое время, внученька.

«Внученька» выстрелила гневным взглядом, однако председатель и бровью не повел, продолжая щурится, точно кот на сметану.

— Тогда хорошего вам вечера и, — она подчеркнула, — спокойной ночи.

Пусть сам разбирается со своими кошмарами, угрозами и старыми «друзьями», от которых у нее мурашки по коже.

— И тебе, милая, спокойно ночи. Ложись спать пораньше, завтра в школу.

Уже закрывая дверь, Сунан не удержалась и фыркнула: ну точно разговор любящих друг друга родственников.

В понедельник с утра Сунан порадовал бледный вид Дохляка, у которого она с ехидством поинтересовалась, не заболел ли? Парень хмуро буркнул, что у него все отлично, и лучше бы за собой присмотрела или уроки повторила, а то по отметкам — свинья и то умнее будет.

Свинью Сунан пообещала Дохляку припомнить. Сама она тоже легла поздно — успела пролистнуть дневник, заглянуть в конец и убедиться, что дневник был с девушкой в клинике. Последние страницы заставили ее похолодеть. Между описаний больных, метких наблюдений о врачах и санитарах, взгляд зацепился за текст:

«Я знаю, всех раздражаю. Дедушка скрывает свое недовольство, но я вижу, он злится, когда при виде меня. Я — неудачница. Учусь хуже всех, друзей нет, одноклассники сторонятся, способностей никаких, спортом и тем заниматься нельзя. Один лишь он меня понял и пожалел, за что и пострадал потом.