Сломанный клинок

— Как вам угодно, мадонна. — Франческо отпил из кубка и поставил его на столик возле кресла. — Я просто хотел выпить вместе, чтобы узнать мысли. Или вы боитесь, что я узнаю ваши?

— Мне все равно. — Аэлис пожала плечами. — Да вам их и не узнать!

— А давайте попробуем. Если не хотите вина, есть еще лучший способ — у нас во Флоренции дамы часто играют с кавалерами в эту игру. — Он достал из-за пояса вышитый платок и одним взмахом развернул перед Аэлис, овеяв ее волной благовоний. — Соблаговолите взяться за другой уголок, нет-нет, правой рукой — вот так, растянем его, и поднимите выше, к лицу… Ближе, еще ближе. А теперь смотрите на меня сквозь платок — сразу не увидите, но попытайтесь представить меня, а я буду смотреть на вас с этой стороны, и, как только нам покажется, что мы друг друга видим, тотчас узнаем, кто что думает…

— Чем это вы его так надушили? — шепотом спросила Аэлис, честно пытаясь увидеть.

— Аравийский нард, немного розового масла и мускуса. Не нравится?

— Нравится, только я сейчас расчихаюсь…

Платок был совсем тонкий, но Аэлис сидела так, что полупрозрачная ткань была освещена отблеском огня в камине с ее стороны, и поэтому не увидела, как лицо Франческо приблизилось к разделявшей их легкой преграде. Лишь в последний миг она ощутила сквозь платок его дыхание и тут же почувствовала на губах легкий поцелуй. Девушка отшатнулась, выпустив свой конец платка.

— Мессир, что вы себе позволяете!

— Увы, опыт не удался, — как ни в чем не бывало сказал Франческо. — Но я вознагражден стократ — благодарю, мадонна, за подаренный мне поцелуй.

— Я вам ничего не «дарила» — дочери французских баронов не дарят поцелуи первому встречному!

— Браво, браво. Но согласитесь, мона Аэлис, я ведь не совсем первый встречный? А? Можете вы поклясться на этой реликвии святого Франческо ди Ассизи, — он, продолжая улыбаться, коснулся висящего на груди медальона, — что отец не советовал вам, как бы это сказать, мм… ну, быть полюбезнее с гостями, которых он ждет?

Аэлис вскочила, вырвала из его рук платок и швырнула в огонь, потом кликнула Жаклин и торопливо вышла из зала.

Джулио недоуменно уставился на друга и пожал плечами:

— Что ты натворил, Франческо? Почему прекрасная донна выскочила с такой поспешностью, будто за ней гналась дюжина демонов?

— Я не сделал ничего, что расходилось бы с законами куртуазности! — засмеялся Франческо. — Просто нашей дикарочке они в новинку. Да, она прелюбопытное создание… А теперь, Джулио, перескажи-ка вкратце разговор с легистом.

Он снова наполнил свой кубок и молча потягивал вино, пока Джулио рассказывал. Когда тот закончил, Франческо помолчал еще с минуту.

— Старик переоценивает Наваррца, — сказал он наконец. — Карл слишком авантюрист, чтобы стать королем. Но денег я ему дам…

Вернувшись к себе, Аэлис долго не могла успокоиться, возмущенная наглостью «этого менялы». Жаклин заикнулась было, что «мессир Франсуа ничего такого себе не позволили и даже королеве тут не на что обижаться»; она окончательно рассвирепела, и тут уж камеристке досталось за все. И за глазки, которые она бесстыдно строит всем и каждому, и за непристойно глубокие вырезы платьев, и за сегодняшнее непотребное поведение с мессиром Жюлем. «Постыдилась бы, — кричала Аэлис, — распутница, ты там хихикала, как шлюха, которой лезут под юбку! Тебя надо отстегать крапивой, а потом посадить на недельку в масамор, ^[41]чтобы любезничала с пауками и жабами!» Жаклин про себя только посмеивалась над угрозами, но, решив, что так госпожа, пожалуй, не скоро утихомирится, как бы невзначай спросила: «А куда это пропал сир Робер? Что-то за ужином я его не видела». Аэлис сразу замолчала и с тревогой посмотрела на камеристку. «А ведь правда… Куда он девался? Ну-ка, позови его!» Жаклин убежала, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху. Чтоб ей в жизни больше не целоваться, если госпожа не забудет все свои строгости, едва Робер сюда войдет! А кто больше заслуживает крапивы, так это еще как сказать.

Оставшись одна, Аэлис прошлась по комнате, чувствуя, как в душе нарастает странная тревога — почти страх. Почему бы это? Неужели из-за наглости этого буржуа? Глупо! Ведь не ее же он поцеловал, в самом-то деле! И куда девался этот несносный Робер? Хорош влюбленный, разрази его злой гром!

За дверью послышались шаги, Аэлис нетерпеливо обернулась. Робер вошел и молча остановился в дверях.

— Как это понимать, мессир?! — набросилась на него Аэлис. — Вы что, пришли сюда показывать свое дурное настроение?

— А я не приходил, — холодно ответил Робер. — Вы, госпожа, сами меня позвали.

Аэлис шагнула к нему, сжав кулаки от негодования, но взгляды их встретились, и она испугалась.

— Робер, что с тобой? — спросила уже другим тоном. — Почему ты на меня так смотришь?

— А как на тебя смотреть? — крикнул Робер. — Может, я должен радоваться, что ты целый день позволяла этому проклятому павлину вертеться рядом с собой?

— Что?! Я позволяла ему вертеться рядом?!

— Не прикидывайся! Я не слепой и все видел!