Сломанный Клинок (СИ)

Вести с ним диалог при Алексее мне изначально казалось не лучшей идеей. Но стоило нам отъехать от КПП ВКШ, как друг извинился и, одев гарнитуру связи, полностью погрузился в два дела одновременно — вел машину и разговаривал с кем-то. Довольно резко и отрывисто, раздавая распоряжения и внимательно слушая то, что ему говорят. Провести почти полчаса в подобной компании мне, если честно, нравилось ещё меньше и я решил, что негоже изменять сложившейся привычке разговаривать со стариком по вечерам, тем более что в течении дня тот и так почти не высовывался, предпочитая копаться в моей памяти и знакомиться через неё с изменившимся миром заново. Сконцентрировавшись на разговоре с ним, чтобы не дай боги, не сболтнуть лишнего вслух, я полностью переключился на предка и…как-то разговорились. Впервые не о тренировках, а просто о жизни…

— Прости меня, Лео. — неожиданно выдал старик и выжидающе замолчал. Дым от только что прикуренной сигареты попал не в то горло и я закашлялся от неожиданности, стуча себя кулаком в грудь.

— Чего это вдруг? — опасливо поинтересовался я у него, подозревая какой-то подвох, но просчитался. Старика охватил приступ сентиментальности…

— Я был излишне высокомерен с тобой. Ты — дитя другого времени, иной эпохи, настолько отличной от всего что я знаю, что многие мои критерии уже неуместны. Нельзя было судить тебя так строго, как я позволил себе это поначалу. Сейчас всё несколько иначе, и это меняет многое. Раньше нас с детства воспитывали только как воинов. Каллиграфия, медитации, созерцание, литература — всё это было направлено только на это. Слишком узко, слишком специализированно, неприменимо в обычной жизни. А вы уже другие. Вы стали универсалами в широком смысле этого слова, не утратив воинского духа и умений, но и не отказываясь от иных знаний. Поэтому я прошу у тебя прощения, Лео…

— Эммм… Не знаю что сказать, дедушка Хандзо. — неуверенно промямлил я, всерьёз шокированный его заявлением. Эгоцентричный, сварливый и вечно орущий старик, знакомый мне по последним дням не был таким…дедушкой. — Мне не за что тебя прощать. И вообще, мне не по себе от того что ты извиняешься! Хватит! Забыли, не было ничего, ладно?

— Спасибо, внук…

Повисло молчание. Нам нужно было немного побыть в тишине, чтобы переварить все бурлящие в нас мысли. Задумавшись, я погрузился в неглубокий транс, отстраненно глядя в окно, за которым жил и дышал ночью многолюдный город. Упорядоченный хаос, каждая частица которого движется по заданной траектории, но в любой момент может сойти с неё и тогда… Ничего не изменится, всё остаётся в привычных рамках, лишь создавая иллюзию свободного выбора. Хаос, каким бы мы себе его не представляли, каким беспорядочным он бы не выглядел в нашем понимании, хаос — это всего одна из форм порядка, постичь которую в определённом смысле нам пока не дано.

— Уроки каллиграфии еще не забыл? Как вернешься домой, запиши эту мысль. Мне кажется, она более чем достойна, чтобы её прочли когда-нибудь и твои потомки. — от комментировал услышанное старик и опять довольно закряхтел: — Вроде бестолочь, но талантливый! Весь в меня!

***

Пришёл в себя я от того, что Алексей энергично тряс меня за плечо и орал дурным голосом:

— Просыпаемся! Станция Имперский Банк! Хватаем сумки и на выход! Вокзал отходит!!!

— Какой еще вокзал? — я откровенно затупил, не соображая что же происходит на самом деле и захохотал глазами, уставившись на покатывающегося со смеху товарища. — Ах ты, мелкий пас…

— Ни слова больше, друг мой. Вставайте, граф, нас ждут великие дела!

Говоря это он приосанился, выдвинул вперед подбородок и распахнув дверь, бесцеремонно вытолкал меня на обочину, возле которой, оказывается стояла его машина, припаркованная с соблюдением всех правил.

Этот город положительно мне нравился и… одновременно подавлял. Не успев привыкнуть к монструозным громадинам учебных корпусов, я начал было думать, что уже ничем меня так больше не ошарашит, пока не увидел здание Центрального Имперского Банка. Этот великан устремлялся ввысь десятками колонн, подпиравшими его крышу, а с фронтона и парапетов на проходящих мимо людей грозно посматривали сотни и сотни запечатленных в камне гаргулий.

— Как они здесь вообще живут?

— Они здесь работают. — ответил староста на мой вопрос, заданный почему то вслух и потащил меня к банку, приобняв за плечи. — Увидев их в первый раз, сам поначалу спал плохо. Мне лет пять было, и тут это "роскошное" произведение искусства. Потом ничего, привык. Если тварюшек когда-нибудь всё же уберут, мне их начнет не хватать, уверен.

— Вы все тут больные. Правильно мама из России уехала. Ой, бляяяя… — схватился я за голову, осознавая насколько мне еще более непонятен стал этот народ.

— Что, впечатлен перспективами? Ничего-ничего, мы из тебя сделаем человека…