Сломанный меч

В 1174 году[22] китайцы напали на джунгарских калмыков, многих истребили, а прочих оттеснили в Кашгар, а потом и дальше — в наши края. Калмыки в поисках новых земель хлынули в Фергану… Вот когда показали себя потомки Алтынбешика — они первыми вышли в поход, они стали во главе войска и остановили нашествие, и заставили калмыков свернуть в другую сторону. Нарбото-бий решил создать крепкое государство, способное противостоять врагам внутренним и внешним. В 1216 году [23] его старшего сына Алыма подняли на белом войлоке и объявили ханом.

С неослабным вниманием слушала таласская знать своего датху, слушала и все присматривалась к Шералы. Невзрачный, худощавый и усталый на вид человек средних лет с негустой черной бородкой…

— Вот откуда пошло Кокандское ханство. Основали столицу. Начали чеканить золотую и серебряную монету от имени хана, начали собирать казну. За счет казны содержали войско. Любой указ объявляли именем хана, власть была теперь в одних руках. Я сам видел Алым-хана. Неукротимый был он, как вода в половодье. Хитроумный, ловкий, никому не верил на слово и не знал жалости. Он скоро понял, какие выгоды дает ему новое положение; он теперь не просто бий, он глава самостоятельного государства, единого и независимого. И тогда Алым-хан с новым усердием начал расширять и укреплять свои владения. Его предки делали все это осторожно, постепенно. Завязывали дружбу с соседними племенами, роднились путем браков. Алым-хан действовал мечом. Он не жалел ни копыт скакунов, ни крови джигитов. Все время своего правления провел он в походах и набегах. Мы тогда, свет мой, в любое время дня и ночи готовы были вскочить в седла. Во времена Алым-хана Кокандское ханство разрасталось быстро… как огонь, подхваченный ветром. Но я уже сказал, что Алым-хан был недоверчив и жесток. После смерти Нарбото-бия он по малейшему подозрению казнил своих родичей из страха, что кто-нибудь из них заявит право на престол. И первой, свет моих очей, — слышишь? — первой скатилась с плеч голова твоего отца Хаджи-бия.

Шералы при этих словах вздрогнул.

— Хаджи-бий и Нарбото-бий были братья по отцу. Они друг с другом не ужились, и Хаджи-бий большей частью жил в Чаткале у своих дядьев. Здесь, в Таласе, женился он на твоей матери и породнился с нами. Когда Нарбото-бий скончался, он поехал на его похороны, а потом остался в орде.

Жил, ни о чем худом не думая, но Алым-хан нашел случай расправиться с ним, с дорогим нашим родственником. Это случилось в 1223 году[24]. Я тогда тоже находился в орде. Я собрал своих джигитов, взял с собою сестру и тебя и темной ночью покинул ханскую ставку.

Шералы весь вдруг опустился. Слезы блеснули у него на глазах. Он, давно уже взрослый человек, ничего до сих пор не знал о себе, кроме того что он безродный и что его привезла с собой любимая сестра Аджибая-датхи.

— Ты этого не помнишь… Да и откуда тебе помнить, ты был мал тогда, ничего еще не понимал. Я растил тебя, свет мой, под своим крылом подальше от хана и его придворных, от их глаз и ушей. Я скрывал твое происхождение. После Алыма ханом стал его брат Омар. Он тоже боялся за свой трон и действовал так же, как Алым-хан. Первому он снял голову сыну Алым-хана Шахрух-беку, который уже достиг совершеннолетия и мог возглавить войско. У Алым-хана оставалось еще два сына — Ибрагим-бек и Мурад-бек. Мать увезла их в Самарканд и тем спасла от смерти. Омар-хан был гибче своего брата, он решал вопросы не только мечом, но и умом. Алым-хан не носил корону, не умел восседать на троне. Он и ел и спал, можно сказать, в седле, и всю свою жизнь воевал. Омар-хан первым надел корону, первым начал устраивать приемы, сидя на троне. Он строил в городах мечети и медресе, проводил арыки на целине. Он старался дружить с соседями и тем самым уменьшил количество врагов. Так укреплял он государство, которое его брат Алым замесил на человеческой крови. Но вот закрылись глаза Омар-хана, и трон занял его сын Мадали. Ай, верно говорит пословица, тысячу раз верно! Добро, которое умный отец собирал по ложке, глупый сын расплескивает черпаком. Я сам был на торжествах по случаю провозглашения ханом этого грешника окаянного. Избалованный лестью прихлебателей, вздорный, злой, он любил только баб да вино. Ко-кандское ханство к тому времени простиралось от Бадахшана до Семи городов[25], от Семи городов до Аральского моря. Ну, отдал бы этот глупец Мадали один, два города с их землями — ладно! Нет, он разорил, выпустил из рук все, что создали его мудрые предки. Нынешней весной эмир Бухары Насрулла-батыр-хан разбил войско Мадали-хана под Ходжентом и вошел в Коканд. Слышишь? Он вошел в Коканд.