Сломанный мир (СИ)

— Спасибо за откровенность, генерал. Хорошо, когда люди говорят то, что думают, хоть ваши слова и жестоки. Я тоже не хочу войны с вашей страной, да и ни с кем другим. Совсем о другом я мечтаю; если начинаешь с разрушений, ничего хорошего не построишь. Но и подчиниться вашему царю я не могу. Не из-за гордости, а потому что союз на таких условиях не принесет моей стране ничего хорошего. Временный мир, говорите вы? Но время — мой враг. Через несколько лет такого «мира» моя страна ослабнет, а ваша — накопит еще больше мощи. Но если дойдет до войны сейчас… — Юкинари слегка презрительно прикрыл глаза длинными ресницами, улыбнулся, — …почему вы так уверены, что я потерплю поражение? Вообще-то я собираюсь выиграть.

«Красивый глупый высокомерный мальчик», — подумал Гэрэл с легким раздражением. Неужели он думает, что что-то знает о войне, сидя в этом саду с красными кленами и золотыми карпами, попивая чай из красивой чашки?..

Впрочем, надо признать, рассуждения Юкинари были вполне неглупы и логичны.

Император передвинул одну из фишек на доске. До этого хода Гэрэлу казалось, что на доске сложилась патовая ситуация, но, пожертвовав несколькими своими фишками, Юкинари освободил верх доски и внезапно оказался в выигрышном положении.

Но Гэрэл тоже был не прост. Он хорошо знал и любил «Туман и облака». Ему нравилось, что у каждой фигуры ясное предназначение и просчитать исход игры намного проще, чем в жизни. Говорили, что раньше военачальники использовали эту игру, когда продумывали стратегию боя, а только потом люди стали играть в неё для развлечения. В юности Гэрэл просидел над «Туманом и облаками» немало часов, пытаясь понять и перенять ход мыслей великих полководцев древности.

— Если вы все уже рассчитали, почему вы не хотите попытаться убить меня? Вы убрали бы с поля сильную фигуру, — тихо сказал он, гадая, не было ли в чае яда или снотворного. Но он чувствовал себя вполне нормально.

— Я могу попытаться, но прежде чем охранники выполнят приказ, вы можете успеть разбить чашку и перерезать мне горло осколком, — так же тихо ответил Юкинари.

Будто мысли прочел. Телохранителей у Юкинари было всего трое, и двое из них слишком далеко от него. Прыжок влево, ладонями оглушить ближнего телохранителя, разбить чашку; возможно, Гэрэла даже не убьют в ближайшую минуту, если он сумеет дотянуться до лежащего наподалеку меча в ножнах — хотя потом все равно прибежит дворцовая стража…

— Так не нужно было предлагать мне чай, — сказал Гэрэл с легкой улыбкой.

Юкинари тоже улыбнулся, у него это как-то искренне получилось, по-доброму, несмотря на напряженность момента.

— Надеюсь, в моем дворце у меня есть право угощать чаем кого я захочу, не думая о последствиях.

Похоже, он предлагал установить между ними двумя тот самый «временный мир».

— Почему вы не учитываете третью силу, которая может повлиять на исход войны? — спрсил Гэрэл, имея в виду Юйгуй.

Очень откровенно, но они только что обсуждали убийство чашкой, к тому же он убедился, что Юкинари хорошо представляет себе расстановку сил в Срединных Государствах и варианты развития событий.

— Я удивлюсь, если Юйгуй захочет вмешаться. У него нет причин помогать той или другой стороне. Война ослабит и Чхонджу, и Рюкоку, Юйгую это только на руку.

Гэрэл был неприятно удивлен трезвомыслием своего противника, но решил сосредоточиться на игре.

После того как они обменялись несколькими ходами, он заметил в стратегии Юкинари небольшой просчёт. Совсем крошечный. Только опытный мастер игры обратил бы внимание на такой пустяк.

Гэрэл уже протянул руку к одной из фишек, чтобы сделать решающий ход, но задумался: прилично ли будет выиграть у императора? Это во-первых. А во-вторых, если игра была обоюдной проверкой их способностей к стратегии (а она, несомненно, именно ей и была), пускай лучше противник думает о тебе хуже, чем есть на самом деле. Когда придет черед настоящей битвы, у него будет преимущество.

В итоге он взял совсем другую фишку и пошёл иначе. В результате его манипуляций с доски исчезли несколько фишек как Юкинари, так и самого Гэрэла. На доске осталось слишком мало значимых фишек, чтобы кто-либо из игроков мог одержать победу.

Ничья.

Юкинари улыбнулся, и что-то в его улыбке сказало Гэрэлу, что его сомнения не укрылись от глаз императора и что ошибку тот допустил намеренно — хотел увидеть, как поступит Гэрэл. Проверял.

— Вы поддались мне.

— Но и вы в конце не воспользовались преимуществом, — справедливо заметил Юкинари.

— Я бы хотел сыграть еще раз, с условием, что вы будете играть честно.

— Я могу сказать, что буду играть честно, но поверите ли вы мне?

(Потом — спустя много дней, недель, месяцев — Гэрэл снова и снова возвращался мыслями к этому диалогу и ему казалось, что речь шла не только о «Тумане и облаках» — хотя тогда никто из них еще не знал, что произойдет потом).

— Попробую поверить…

И спустя буквально несколько ходов император сказал:

— Вы проиграете или через двенадцать ходов, или через двадцать, если пожертвуете несколькими фигурами.