Сломанный мир (СИ)

— Я заметила, ты тогда сильно изменился, вернувшись из Рюкоку. Словно что-то начало подтачивать тебя изнутри…

«Вот теперь это точно не твое дело», — захотелось сказать ему. Пришлось напомнить себе, что Джин-хо — друг (возможно, единственный, что у него есть).

— По крайней мере, ты можешь понять, почему мне неприятно постоянно иметь перед глазами напоминание о том, что его больше нет.

— Но это ведь неправда, — удивленно сказала Джин-хо. — Как это — нет, если он все понимает, мыслит? Не надо говорить о нем так, будто это кто-то другой. Он изменился, и тепрешний Тень, может, непохож на человека, которого ты знал, но это не причина ненавидеть его.

Гэрэл покачал головой и ничего не сказал.

Джин-хо продолжала:

— Если его знания, воспоминания, ход мысли остались при нем, значит, и душа его где-то недалеко, просто не может найти путь наружу. Неужели ты не думал, что твоего драгоценного Юкинари можно вернуть?

«Твоего драгоценного Юкинари». Тактичности, как обычно, хоть отбавляй.

— Я, кажется, уже говорил, что не желаю с тобой это обсуждать, — сказал Гэрэл неприятным голосом.

— Не пытайся казаться большей ледышкой, чем ты есть! — вспылила Джин-хо. — Просто позволь себе поверить!..

— Он умер, Джин-хо. Его больше нет.

— Это чушь собачья, но если тебе нравится винить себя и ничего не делать — сиди тут, пей дальше.

— Не помню, чтобы я спрашивал у тебя совета.

— Да ты себя уже не помнишь. У тебя в голове каша. Я знала тебя не таким.

— Мне плевать.

— Плевать? Да ты бы тут сдох, если бы не мы…

Уходя, она обернулась и крикнула высоким злым голосом:

— Тебе дали шанс все исправить — неужели не видишь? У тебя перед глазами невозможное, чудесное — человек, который должен быть мертв, ходит и говорит, — а ты решил отвернуться от чуда и превратиться вместо этого в пьяную развалину! Ты вообще рожу свою в зеркале видел?!

Гэрэл не пытался остановить ее.

Пошел снег.

Он сидел и смотрел себе под ноги, на черепицу крыши, где из-за вечной рюкокусской сырости расцвело пятно плесени. В воздухе кружились белые хлопья, постепенно пряча и черепицу, и плесень; первый снег этой зимы, или, может, просто первый, который он увидел, он ведь почти все время проводил взаперти… Он не думал ни о плесени, ни о снеге, ни о пустых бутылках, которые, когда Джин-хо встала, упали и покатились.

Он сидел так очень долго.

Все лето, всю осень, всю зиму он учился думать о Юкинари как о безнадежно, безвозвратно ушедшем — и пары необдуманных фраз глупой девчонки хватило, чтобы тщательно возведенная им стена рухнула.

Он вдруг поверил — позволил себе поверить — что рядом с ним все эти дни был не самозванец, не чудовище, пахнущее могилой.

Все это время рядом с ним был Юкинари.

Тот самый, настоящий и — вопреки всем законам Вселенной — живой.

То есть сейчас он, конечно, был белым трупом с пустыми глазами, не знающим жалости. Душа его бродила где-то вдали, во тьме. Но все это совершенно ничего не значило.

Все это время — с момента смерти Юкинари — Гэрэла точно окутывал какой-то туман, мутное стекло, сквозь которое он почему-то не увидел, не понял самого главного. Юкинари был рядом с ним, и волшебство Господина Лиса не было выдумкой. А значит — и все остальное могло оказаться правдой. Вообще все.

Драконы, единороги, лисицы-оборотни, Чужие, иные миры — все это существовало или, по крайней мере, могло существовать. Ему, Гэрэлу, пока встречались лишь такие чудеса, которые можно было назвать не иначе как чудовищными — ну и что с того? Для него не новость, что мир полон зла и жестокости. Но чудеса от этого не перестанут быть чудесами.

Ничего, пусть пока будет живой мертвец. Он больше не пугает его. Где-то внутри этого существа дремлет душа настоящего Юкинари.

Какая-то эгоистичная, трусливая часть его рассудка возражала: если даже вернуть Юкинари действительно возможно — что тогда? Что он ему скажет? «Здравствуй, ты снова жив, все хорошо. Я теперь готов быть твоим другом и помощником. А то, что ты умер из-за меня — это ничего, со временем забудем»?

Не будь эгоистом, сказал он себе. Есть вещи, которые нельзя склеить или починить. Он это понимал, знал, что уже ничего не будет как раньше. Он хотел воскресить Юкинари не ради себя, а просто потому, что так было правильно.

Его можно вернуть — и он узнает способ, даже если придется обойти весь мир и стать сильнее богов.

Глава 24. Тени прошлого

«Чего вы хотите добиться? О чем мечтаете?» — спросил его однажды Юкинари — когда они еще не были врагами. Казалось, это было когда-то очень давно.

Гэрэл тогда ничего не ответил. Да и сейчас не был уверен. Может быть, он хотел найти ответы на с детства мучившие его вопросы. И, если повезет, выжить, но это — не первостепенно. Сейчас он просто хотел вернуть единственного дорогого ему человека.

Словом, ему нужно было — ни много ни мало — чудо.

Ему всегда казалось, что его жизнь была слишком скверной, чтобы он мог позволить себе мечтать и верить в волшебство. Но если бы это и правда было так, он не знал бы это чувство, когда в груди сладко замирает от страха и от предчувствия…чего-то.