Сломя голову

— Это заняло три месяца! Бартоломе очень хотел, чтобы на Луиса-Хайнца обратили внимание, которого тот заслуживает, поэтому он попросил меня помочь. Честно говоря, после того как я увидела, почувствовала и примерила одно из его платьев, то была больше всего озабочена тем, чтобы сохранить его исключительно только для себя. — Лола замолчала, и на ее лице проступила улыбка Чеширского Кота. — Но потом я решила, что хочу стать… значительной персоной. Новой Арианной Сайдботтом.

Я так расхохоталась, что чуть не поперхнулась своим коктейлем.

— Черт, который час? — спохватилась Лола, взглянув на свое пустое запястье.

Я посмотрела на часы:

— Почти полночь.

— О Боже, представление должно начаться через полчаса. Мне нужно пойти к девушкам и удостовериться, что все в порядке.

— Так каков же главный сюрприз?

— Не могу сказать. Жди и смотри. Но думаю, тебе это понравится. — Она подмигнула мне и растворилась в толпе.

Пора было перекусить. Но я не собиралась притрагиваться к причудливо выглядевшим закускам, предлагаемым почти полностью обнаженными, натертыми маслом мускулистыми мужчинами, лежащими на банкетках. Такое могло бы завести тему секса слишком далеко.

Я прошла к бару в левой части комнаты, откуда, как мне казалось, будет лучше понаблюдать шоу. Откинулась назад и оперлась левым локтем на стойку бара, держа в руке свежий коктейль. Какого эффекта я старалась добиться? Выглядеть беззаботной? Полагаю, да… но больше всего меня интересовало то, как уменьшить нагрузку на подушечки пальцев ног, которые готовы были убить меня. Как ни смешно, но, чтобы иметь вид властной женщины, требуются и способности к мазохизму.

Из этого мечтательного состояния меня вывело внезапное безумное бегство операторских групп и папарацци, прервавших наблюдения за нервничающими девушками в задней части клуба, где несколько новоявленных моделей, очевидно, танцевали на столах и впервые устраивали стриптиз, снимая с себя то небольшое количество одежды, которое на них было. Приподнявшись на цыпочки — немалый подвиг, учитывая мою обувь, — я глазела то налево, то направо, но смогла разглядеть лишь копну темных волнистых волос, возвышавшуюся внутри круга из операторских тележек, штативов. Все вместе это двигалось, как одно целое, гудя вокруг блестящей приманки, будто целый рой пчел устремился на один-единственный цветок, оставшийся на скошенном поле.

Может, появился какой-то молодой голливудский тип, достигший успеха на поприще модели? Или член его группы?

С каждым перемещением «роя», поскольку куча-мала продвигалась в глубь клуба, я могла при свете вспышек различать все новые детали лица в центре — то левую щеку с ямочкой, то правую бровь. В одном из стоп-кадров, когда фотовспышки высветили мужчину полностью, мои глаза встретились с его глазами — искрящимися, светло-коричневыми с серым. И так же быстро наши пристальные взгляды оттолкнулись друг от друга. Что-то знакомое, и все же…

Если бы кто-нибудь в тот момент смог заглянуть в мои мысли, это бы выглядело как сцена из какой-нибудь типичной полицейской передачи: компьютер тасует фотографии, одну в профиль, следующую в фас, чтобы идентифицировать лицо, схваченное камерой слежения. А затем чередование резко прекратилось.

Совпадение найдено — хаки-бой!

Но кажется, компьютер в моем мозгу исчерпал все свои возможности, чтобы вырвать из памяти лицо, потому что я не сразу сообразила увернуться от его взгляда и отвести свой либо на худой конец сбежать в дамскую комнату.

В тот момент, когда наши глаза — глаза героев двух скандалов — встретились, некоторые предприимчивые репортерские умы также вихрем сложили два и два вместе и легко получили цифру пять.

Рой качнулся и неожиданно двинулся ко мне.

— Алекс! Алекс! Только одно фото вместе!

— Regarde-moi![24]

— Разрушительный дуэт вместе!

Я почувствовала, как в своре нарастает энергия, возбуждаемая мыслью получить выигрышное фото этой ночи. Отвернулась и оперлась на барную стойку, делая вид, что глубоко поглощена беседой с барменом, который на самом деле находился в двадцати футах от меня, смешивая напиток для кого-то другого. Больше я ничего не могла придумать. И закрыла глаза — как будто поверив в логику трехлетнего ребенка, что если я не могу видеть стервятников, то и они не смогут увидеть меня, — и попыталась подумать о чем-нибудь приятном в ожидании неизбежного.

Некто осторожно дотронулся до моего правого плеча.

«Черт возьми», — сказала я про себя. В мозгу пронеслась мысль, что я ведь могу просто проигнорировать это. Но я осознавала, что загнана в угол. Сбежать отсюда сейчас… конечно, не в этих туфлях. Я глубоко вздохнула, еще глубже выдохнула и обернулась, прикрывая правой рукой глаза от яркого света камер, которые немедленно начали отъезжать.

Искоса посмотрела на широкоплечую фигуру передо мной, а когда поняла, кто это, не смогла удержаться: я наклонила голову набок и сделала попытку великолепной улыбки. Подозреваю, что это было больше похоже на кривую усмешку. И если бы мои волосы не были закреплены, я бы, пожалуй, начала крутить локоны пальцами.