Сломленная

Она сложила руки на груди. Через решетку на нее смотрело ясное, голубое небо. Зеленые глаза с жадностью ловили небесную краску, боясь забыть яркость внешнего мира. Сухие, искусанные, бледные губы молились. Не умеючи, но со всем пылом и отчаяньем, передавая мольбы горячего, но искалеченного сердца. Соленые дорожки слез не приносили долгожданное облегчение. Они были тем якорем, который показывал, что она еще умеет чувствовать, что она еще жива среди этих серых мертвых стен.

Вой прекратился. Наступила звонкая тишина. Виталина не будет спать всю ночь. Слушая непонятные звуки, глухие удары, стоны. А на утро мимо ее палаты провезут на каталке тело накрытое простыней. Она увидит на мгновение сквозь стеклянную дверь, безжизненно свисающую руку. Крик ужаса застынет где-то внутри.

Через пару минут ее выведут в туалет. Она заметит, кровавые подтеки на такой же стеклянной двери соседней палаты. Уборщица торопливо будет все отмывать.

Виталина поймет сразу, ее сосед разбил голову этой ночью. Но кошмар всего этого, что никто не остановил. Камеры в палатах. Медсестры на посту. Охрана. Все безразлично наблюдали и слушали, как утекает чья-то жизнь.

Вернувшись в палату, девушка забьется в уголок. Попытается отгородиться от этого безумного мира. Заставит себя вспоминать Мирослава. Его прикосновения. Его голос. Их совместное времяпрепровождения. Он станет ее путеводной звездой. Будет греть душу, оберегать разум, чтобы не сойти с ума.

Глава 23. Отчаянье

Мирослав влетел в квартиру. На кухне за столом сидела Делия и Паша, что-то тихо обсуждая.

— Вы нашли ее?

Отрицательное мотание головой в ответ. Писатель вылетел практически сразу, как вместо Виталины, ответил обеспокоенный голос Эли. Он извинился перед матерью и отцом, объяснил ситуацию. Мама понимающе улыбнулась, отец похлопал по плечу. У них еще будет время. Уже собраны вещи, оформлены документы и родители в сопровождение врачей летят в Европу, где их встретят Мстислав и Алексия.

Писатель сорвался обратно, чтобы убедиться, что с его девочкой все хорошо. Но не хорошо. Все просто было ужасно. Делия предполагает, что они разминулись буквально несколькими минутами. Потому что когда она подъехала к подъезду, то на дорожке увидела телефон. Экран треснул, он был не заблокирован, а на дисплеи виднелось сообщение, которое было адресовано ей.

У журналистки сел телефон, не было возможности и времени его зарядить. Поэтому она не отвечала все эти дни. Девушка в спешке решала все накопившиеся дела и вопросы, но все равно не успела. В глазах читалось сожаление.

Паша винил во всем себя. Ведь он чувствовал, что с девушкой что-то не так. Мог побыть с ней, поговорить, взять несколько выходных и присмотреть до приезда хотя бы Делии.

Мирослав метался по кухни, слушая аудиозапись. У него замирало сердце, когда он слышал ее голос. Такой родной, с нотками злости и страха. Он представлял какой уверенной она выглядела, разговаривая с отцом, но внутри сжималась от паники.

— Вы звонили в больницы? — Останавливаясь посередине кухни, спросил писатель.

— Мы обзвонили все. В том числе психиатрическую больницу за городом. — Ответила Делия, — но я уверена, что это дело рук ее отца. Так что нам не скажут правду.

— Значит, нужно поехать к Ёлкину и узнать лично у него. — Твердо произнес Мирослав.

— Ты уверен? — Спросила девушка.

— Как никогда!

— Поехали! Я за рулем. — Паша стремительно встал со стула и вышел. Все молча последовали за ним.

Ехали в тишине и напряжение. В меру быстро, не нарушая. Делия сидела в телефоне, что-то яростно печатая. Мирослав застыл в одной позе, нервно постукивая пальцами по коленке. Он пытался унять свой гнев, чтобы с порога не начать размахивать кулаками. Вообще, он человек мирный, пока не трогают его. А тут не то что тронули, тут забрали, отняли, украли.

Бармен уверено припарковал автомобиль на парковке, напротив здания.

— Не делай то, что развяжет ему руки, чтобы упечь тебя за решетку. Этим ты только навредишь Ви и ничем не сможешь помочь. — Проговорила Делия, не отрываясь от телефона.

— Не натвори дел. — Бросил беспокойно Паша. Он впервые видит своего друга в таком состоянии. Всегда спокойный и нейтральный, сейчас готов порвать каждого на своем пути.

Писатель только кивнул. Холодный ум — это отличительная черта их семьи. Мирослав с детства был хладнокровным и не поддавался эмоциям, в отличие от того же Мстислава, которому пришло научиться не действовать импульсивно. Но именно сейчас писатель боялся, что не сможет сдержаться. Он был на грани безумия от страха за Виталину и готов был на все ради нее. И сейчас поддаться эмоциям, на его взгляд, был не самым плохим вариантом.

Мстислав беспрепятственно прошел мимо охраны. На ресепшен бросил безапелляционное “к Ёлкину”. Одарил решительным взглядом администратора, что та закрыла рот, так и ничего не сказав.