Сломленная (ЛП)

Когда Бриггс проехал Дейли Сити, я оправилась от полного распрямления извилин своего мозга. Стук сердца больше не отдавался в ушах с таким шумом, как это было тридцатью минутами ранее, и как только я откинулась на подголовник, напряжение, стянувшее мышцы плеч в тугой узел, пошло на спад. Чаще всего изводящий меня голос побеждал, но только не сегодня, сегодня я не могла позволить ему победить.

Кин свернул на кладбище «Кипарисовая лужайка», вход которого украшали огромная белая мраморная арка и ухоженные холмики, покрытые зелеными аккуратными лужайками, и внезапно я осознала, что Сибил родилась в обеспеченной семье. Почему-то я представила себе, что Сибил похоронят на ветхом, неопрятном, безымянном кладбище. Конечно, я выросла в Сан-Франциско и знала, что мы хороним мертвых на кладбище в Колме, городе, где продается больше места для мертвых, чем для живых, но бывала я на том кладбище всего несколько раз, да и с того момента прошло уже действительно много времени. Мое первоначальное впечатление о кладбищах сложилось от образов, увиденных в ужастиках. Кроме того, я никогда не видела, чтобы кого-то хоронили на кладбище, я даже не ходила на похороны бабушки.

Пока мы ехали по узким дорожкам, в машине стало душно, кожа раскраснелась. Я отчаянно хотела, чтобы боль вынули из каждой клетки моего тела и похоронили в могиле с Сибил. Оставь последнюю частицу надежды там, где все началось, ‒ скрой под поверхностью той, кем ты была. Жизнь была бы гораздо проще, перестань я чувствовать.

Бриггс съехал в сторону, разглядев небольшую группу людей, суетившихся на лужайке, сгрудившихся вокруг открытой могилы прямоугольной формы. Внезапно оказалось, что у меня нет ни минуты, чтобы перевести дыхание или подумать над тем, как мне реагировать. Все, что у меня было, ‒ это крошечные кусочки моего собственного осознания, что я была здесь, а там на этих холмах, сразу через узкую дорогу в гробу лежало неподвижное тело Сибил.

Я оглянулась на Бриггса и увидела, что он прикусил губу, силясь узнать кого-нибудь из людей, одетых в черное. Мое сердце бешено заколотилось, когда я заметила, что он прищурился. Я посмотрела назад и увидела Марти, сидящую за отполированным гробом из темного дерева. Рядом с ней стоял священник, в одной руке он держал Библию, другой окроплял присутствующих из кадила со святой водой. «Свершилось», пробежала мысль по моим венам… сделано, и пути назад нет. Складывалось впечатление, что священник отпускает ее душу на свободу.

Я следила за реакцией Марти. Пусть это покажется вам странным, но я хотела видеть, что она страдает. Ревет так же сильно, как это делала я, потеряв единственного человека, принявшего меня в семью. Но она оставалась спокойной, так, словно ей чрезвычайно неловко участвовать во всех этих мероприятиях на похоронах Сибил. Сгорбившись рядом с ней, сидел пожилой мужчина с искривленной спиной. Он был худой и выглядел изможденным, словно его старые изношенные кости были слишком хрупкими, чтобы носить его тело. Одной рукой он держал руку Марти, а другой ‒ руку столь же хрупкой женщины, сидящей по другую сторону от него. У каждого из них было одно и то же беспристрастное выражение лица, как будто иметь такую дочь и сестру, выбравшую себе подобный образ жизни, оказалось тяжелой ношей, потрясло их до глубины души и пронзило сердца ледяной иглой. Я знаю, что люди скорбят по-своему, но эти люди выглядели так, будто были неспособны проявить какую-либо форму сострадания.

Это я должна была там стоять и горевать о Сибил, а не они. Почему смерть такая бесчувственная? Все, что должна была сделать смерть, ‒ это уйти и оставить меня горевать. Но смерть не была простой, она была бессердечной. Она выпотрошила тебя и иссушила вены.

Я оглянулась на Марти и увидела, что ее поведение поменялось. Ее внимание переключилось на кипарисовую рощу, расположенную через дорогу. Ее глаза вспыхнули, примерно в то же время на лице появилась едва заметная ухмылка. Я проследила за ее взглядом и уткнулась непосредственно на причину, которая заставила ее поменять выражение лица.

Что.

За.

Хрень.

Словно Бог недостаточно наказал меня, так здесь еще был он, Шейн, который пришел сюда ради Марти. Те осколки, из которых я состояла, оказались разбиты вдребезги еще раз. Забудьте идею о том, что только что я хотела явиться туда, подойти ближе. Я ни за что не пойду туда, не выставлю себя полной дурой перед ними. Мое прощание, предназначенное только для Сибил, подождет, пока ее не похоронят на глубине шести футов.

‒ Давай же, заводи машину и уедем отсюда. Не хочу туда идти. Это была большая ошибка. Я не должна была приходить.

‒ О чем ты говоришь? Мы вместе пойдем туда.

‒ Нет, Бриггс, правда, думаю, что вернусь, когда никого не будет. Меньше шансов на ссору.

‒ Роузи, я не уйду. Если ты не хочешь идти туда прямо сейчас, мы дождемся, пока они уйдут.