Сломленная (ЛП)

Я просыпалась каждый час, пока мой будильник не заиграл песню группы из шумных восьмидесятых. Множество образов, вызванных чувством вины из-за того, что я поцеловала Бриггса прошлой ночью и грядущими событиями на похоронах Сибил, которым еще предстояло произойти, мелькали у меня перед глазами. Мне предстояло пережить тяжелый день, добавьте ко всему прочему бессонную ночь и то, что мне придется вести себя с окружающими так мило, словно я сладкий пирожок.

Образы, полные жестоких сцен с дракой на кулаках между мной и Марти, в которых удар летит за ударом, возникали перед моими глазами каждый раз, когда я их закрывала, сон продолжался ровно с того же момента, на котором я и просыпалась. Марти с разбитым носом, в синяках, полученных от моих рук, после того, как я выбиваю из нее все дерьмо. Мои распухшие глаза вновь смыкались, и картинка, являвшаяся мне во сне, менялась на другую. Я проживала некий извращенный момент, во время которого я вешаюсь на Бриггса, чтобы заставить Шейна ревновать. Я понимала, что эти сорвавшиеся с цепи сны не были реальны, но каждый раз, когда я просыпалась, чувствовала разочарование оттого, что в реальности я до сих пор нахожусь в своей квартире и жду, пока прозвенит будильник.

Сегодняшний день сводился к тому, что я была обречена смотреть на то, как Сибил навсегда отпускают в землю, такой финал я не готова была принять. Смерть постучала не в ту дверь, и что бы я ни сделала, ничего нельзя было изменить. Должно быть, я впервые с тех пор как покинула больницу, должна была столкнуться с действительностью, в которой больше никогда не могла появиться Сибил. Я оказалась в ситуации, в которой точно знала: семья Сибил сделает все возможное, чтобы держать меня подальше.

Мне не нравилось находиться там, где мне не рады. Совсем другим делом было прогуливаться по моим шести квадратным метрам в центре города, по большей части единственными, кто не жаловал наше присутствие, там были копы и другие шлюхи. Но похороны Сибил были совсем другим делом. Я собиралась залезть в этот улей уже разворошенный большой и толстой палкой и более того, колотить по нему, пока пчелиная матка не сорвется с цепи. Я точно знаю, что их укусов мне не избежать.

Я натянула черный топ с круглым вырезом. Классический вырез в одежде был на выход, когда мне приходилось выглядеть более консервативной, чем обычно от меня требовалось моему образу жизни. Я завязала волосы в небрежный пучок, решив отказаться от того макияжа, который я обычно наносила. Это была самая удачная из попыток выглядеть консервативно из тех, что я предпринимала в своей жизни.

Я всю свою жизнь убегала, бежала от замкнутого пространства, но сегодня я больше не могла сбегать. Впервые за долгое время я должна была столкнуться с реальностью, которой пришлось изменить мою жизнь. И хотя я не находилась в том финансовом положении, в котором хотела бы оказаться, прежде чем бросить разгуливать по тротуару, что-то внутри меня успело измениться. Смерть Сибил пробудила во мне новое желание двигаться дальше и доказать ей, что я смогу справится со всем и в одиночку.

Я сложила губы бантиком, чтобы равномерно распределить помаду, после чего услышала стук в дверь. Оглянувшись на часы, я обнаружила, что стрелки показывали 8:45, немного раньше, чем Бриггс обещал заехать за мной. Даже не задумываясь над тем, что делаю, я прижалась губами к поверхности зеркала, ‒ это был мой последний поцелуй для Сибил.

Прикосновение холодного зеркала к моим губам навело меня на отрезвляющую мысль, что мне придется оказаться с Бриггсом в одной машине. И что, черт возьми, я ему скажу? Прошлой ночью я облажалась. Я не могла поверить, что поцеловала его и что действительно хотела использовать его как средство, чтобы облегчить боль. Этого мне уже не вернуть. Прошлая ночь была такая тяжелая, жгучий узел скрутился у меня в животе. В комнате повисла тишина, не позволяющая мне открыть дверь и взглянуть ему в глаза. Я словно приросла к полу.

‒ Эй, Роузи, это я, пришел, чтобы забрать тебя, ‒ Бриггс нарушил тишину, и я, услышав его голос, до этого так долго сдерживала дыхание, что вздох с шумом вырвался из моей груди.

‒ Ты в порядке?

Меня переполняли миллионы мыслей.

‒ Да, в порядке, ‒ ответила я на одном дыхании.

Я распахнула дверь и замерла, ожидая, что он войдет в квартиру. Бриггс скользнул глазами по моему телу, на губах промелькнула легкая улыбка.

‒ Мило выглядишь, ‒ проговорил он, ‒ никогда прежде не видел, чтобы ты так консервативно одевалась. Его ирландский акцент почти не проявлял себя.

‒ Что это значит?

‒ Ничего, просто ты выглядишь мило и, кажется, уже собралась. Вот и все.

‒ Ха, образ может стать соблазнительным. ‒ Я расправила разрез длинной черной юбки-карандаша.

Бриггс сузил глаза, отвечая на мой остроумный комментарий присущим только ему выражением лица.

‒ Ну, хорошо, спасибо, ‒ откликнулась я. Этот его взгляд в сочетании с короткой паузой, на время которой он переставал что-либо делать, говорили громче, чем можно было бы выразить любыми вербальными средствами.