Сломленная (ЛП)

Шейн… одной мысли о нем хватало, чтобы смутить меня, отчего по спине пробежала дрожь, переходя в чувство вины за то, что я хочу, чтобы он был здесь. Никоим образом я не могла бы с этим справиться, доводись мне встретить его. То, что он для меня значил, сделалось теперь тем топливом, энергией, которая помогала мне отпустить его, особенно теперь, когда он узнал, что я за человек. Дружба, которая между нами зародилась, и неудовлетворенное желание, наполнявшее меня, стали лишь воспоминаниями о жизни, которую я однажды пожелала. Мне придется отпустить его. Отпустить всех и двигаться дальше. Кроме того, Шейн встречался с Марти, у него была женщина, которая любила его и не важно, какой стервой та была, я не в силах была состязаться с ней. Во мне просто их не осталось, больше не осталось. Я была девушкой, которая не могла ему что-то предложить. Ничего кроме, трех минутного кувыркания.

Хорошо, что я послала его, прежде чем наделать ошибок; волна облегчения пронеслась по моему телу после того, как голос в моей голове прервал мою, нацеленную на себя, уничижительную компанию.

Правда о моих отношениях глубоко жалила меня. Это был Гарретт Теодор Чедвик, объявивший, что помолвлен с Эшли Хэнкок. Это была Сибил Сент Джеймс, умершая в городской больнице Сан-Франциско, оставив меня в одиночку бродить по улицам, и это был Шейн Вест, заставивший меня полюбить себя, не смотря на то, что в это время у него была подружка. Эти трое, единственные, кто смогли похитить мое сердце, превратились в торговцев упущенных шансов. Я встала на черный потертый ковер между кроватями и оглядела квартиру. Кровать Сибил была завалена ворохом одежды, на моей лежали подаренные Мистером Ч. коробки, и я поняла, что время — это чертов разоблачитель, а любопытство — это долбаный убийца. Я подхватила коробку с кровати и спросила себя, что будет, если я вдруг открою ее.

В течение последующих нескольких дней я оплакивала все, что потеряла. Я часами пялилась на гору коробок на своей кровати и паковала вещи Сибил. Когда становилось слишком невыносимо, я теряла сознание от усталости и просыпалась от той же боли, от которой пыталась убежать. Я ни разу не ответила на телефон и не открыла дверь. Мне хватало сил только на то, чтобы выпить весь до капли алкоголь, что был в доме. Без колебаний, в течение последних двух дней, я поднимала тот долбанный мысленный кинжал каждую секунду своего одиночества и снова, и снова вонзала его себе в сердце. Я мучила себя мыслями об упущенных моментах, не распакованных коробках, символизирующих пустые извинения и не исполненные обещания, я загрузила все, что равнялось целой жизни Сибил в восемь больших черных пакетов для мусора.

Я размышляла над тем, действительно ли содержимое упакованных в коробки подачек Мистера имеет значение? Дорогие гаджеты представляли собой не более чем намерения, которым не суждено было реализоваться. Коробки, которые лучше бы было оставить нетронутыми под кроватью. Я ненавидела его за то, что коробки вызывали у меня любопытство, а при виде объемных конвертов все внутри начинало щипать, и я ненавидела себя даже сильнее за то, что решила открыть один из них, особенно тот, который я сжимала в руках.

Я держала маленький белый объемный конверт, затем перевернула его и провела пальцами по его пупырчатой поверхности. Он был легким, но объемным и пыльным от того, что столько времени пролежал, ожидая моего внимания. Я ухватилась за уголок и заметила отверстие, которое так и манило мой палец. Неужели я на самом деле хочу открыть то обещание, которое Мистер Ч. вложил для меня в этот конверт? Обещания, данные мне с помощью материальных ценностей, которые можно легко заменить в случае утери или кражи. Именно мое сердце болело от обид, причиненным Мистером, от Сибил и от Шейна.

Погруженная в мысли, что загромождали голову, я дернулась, когда кто-то громко постучал в дверь. Это был не тихий стук, и меня нервировал этот звук, поэтому хотелось выйти и рассказать, что так барабанить в двери вовсе не годится. Но это было то, что ты продолжал делать, дубасить кулаками по старому дереву, и шум этого был подобен тому, что она готова была разлететься на тысячу щепок.

Я вздохнула, пытаясь успокоиться, пытаясь привести в норму свою шаткую самоуверенность. Я прижала пакет Мистера Ч. к груди, словно тот мог защитить мое сердце от того, чтобы его вновь разбили. Я не собиралась никому открывать двери, особенно человеку, который с такой мощью барабанил в дверь с другой стороны.

Меня передернуло всем телом, когда я услышала, кому принадлежал голос, последовавший после громкого стука.

‒ Эй, Роузи, ты дома? Это я, Бриггс. ‒ Голос Кина проник через дверь, проплыл через комнату и достиг зияющей пустоты в моей груди. Я замерла, когда конверт, который я сжимала, упал на кровать. И не знала, смогу ли выдержать сейчас встречу с ним.

‒ Давай же, дорогуша, впусти меня. Я знаю, что произошло с Сибил. Хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

Я услышала, как он подергал за ручку, и почувствовала, что мое сердце забилось в таком же ритме.