Сломленная (ЛП)

‒ Я хочу видеть выражение твоего лица, когда заставлю тебя кончить, хочу быть человеком, который разорвет тебя на части, Роззи. Я хочу, чтобы ты выкрикнула мое имя.

Я сжимаю киску вокруг его члена, зная, что от этого он окончательно потеряет голову.

‒ Роззи, ты так хороша. ‒ Он трахает меня с еще большим упорством.

‒ Гарретт, ‒ с шумом выдыхаю я и после этого могу издать не более чем хриплые гортанные звуки. ‒ Да, пожалуйста, ‒ продолжаю я.

‒ Роззи, черт возьми, ты так хороша, я хочу трахать тебя все дни и все ночи, прямо тут, всегда.

Наши слова друг другу, обещания в пылу момента, становятся просто первобытными стонами, когда мы оба одновременно взрываемся. Громкие звериные крики звучат у меня за спиной, капли пота стекают по волосам, я закатываю глаза и выкрикиваю его имя.

Он тянет меня на кровать, наши тела сплетаются, я чувствую себя в безопасности, нужной кому-то, желанной и, наконец, значимой.

‒ Я хочу, чтобы ты была рядом. Ты позволишь мне… Будешь со мной? ‒ В его словах слышится удовлетворение.

Мне не хочется ничего говорить. Я бы просто напела или простонала свой ответ, но я знаю по тому, что было раньше, он из тех, кто любит общаться словами, использовать язык более изысканных выражений.

‒ Посмотрим.

‒ В самом деле? На что же? ‒ спрашивает он, запутывая пальцы в беспорядочно свисающих прядях моих волос, убирая их с моих глаз.

‒ На то, где ты живешь, ‒ отвечаю я, приподнимаясь на локтях и лаская пальцами его грудь. Я в безопасности, мне комфортно, я вижу, что привыкаю просыпаться рядом с ним.

‒ Какое это имеет значение?

‒ Потому что, я ужасно ненавижу Южную Калифорнию, и если ты перевезешь меня туда, мне придется привыкать. Но с другой стороны, если ты перевезешь меня в Нью-Йорк…

‒ Кто сказал, что ты уедешь из Сан-Франциско? ‒ Он выбирается из-под меня.

‒ Ты.

‒ Нет, не я.

‒ О, так подожди, ты переезжаешь в город?

‒ Нет, ‒ отрезает он.

‒ Подожди, я совсем запуталась. Если ты просишь меня поехать с тобой…

Выражение его лица меняется, и в этот момент я понимаю, о чем он говорит.

Он поднимается с кровати.

‒ Послушай, Роуз, мне все это очень нравится, я хочу сохранить это. Я хочу тебе помочь. Забрать тебя с улицы, обезопасить тебя, ‒ нервы накалены, чувствуются в каждом движении, в каждой реакции, когда он жестикулирует руками взад и вперед между нами.

‒ Ох, мать вашу блин. О Боже! Я тааакая глупая, ‒ вскрикиваю я. Я вскакиваю, обматываю простыней свое обнаженное тело. Он не хочет меня. Он не хочет, чтобы я была с ним. Он действительно хочет просто держать меня при себе.

В моей голове снова и снова звучит мамин голос.

«Это ты виновата, что твой отец бьет меня. Мы тебя не хотели, я была вынуждена оставить тебя. Меня заставили выйти за него замуж. Это все твоя вина, Розали. Ты не должна была родиться!»

Растоптанная.

Разорванная.

На части.

В мгновение.

‒ Подожди, подожди, Роззи.

‒ Не называй меня так!

‒ О, подожди, а ты о чем подумала? Я хочу убрать тебя с улицы, снять тебе квартиру и дать тебе денег, чтобы тебе не пришлось…

‒ Трахаться с другими за деньги? Продавать свое тело? В чем дело, Гарретт? Ты будешь держать меня для себя, но только в качестве собственной шлюшки в дни приезда в город?

‒Что, по-твоему, это было, Роуз?

‒ Не волнуйся, я все понимаю. Три дня ‒ это все, чего я стою.

Мистер тянется ко мне. Я отстраняюсь.

‒ Роуз, прекрати это. Я пытаюсь тебе помочь.

Отчаянно ищу одежду, чтобы убраться отсюда ко всем чертям. Его слова заставляют меня остановиться; мое сердце разрывается от каждого его слова, что он произносит.

‒ Пожалуйста, прекрати. Ты не обязан мне помогать. Я самостоятельная. Я жила достаточно прекрасно и без тебя, не считая этих трех дней. Это была моя ошибка. Глупая, могла подумать, что ты захочешь этого, ‒ я размахиваю рукой вверх и вниз вдоль тела.

‒ Я не хочу, чтобы ты уходила. Только не так. Все, что я хотел сделать, это уберечь тебя.

‒ Ради чего, ради удовольствия Мистера Ч.? Или для извращенных потребностей Мистера? О, нет, погоди, может для Гарретта Чедвика? Кто ты, черт возьми? Хах. Кто же ты? Ты хочешь держать меня при себе для секса, но ни для чего другого? Я не достаточно хороша для того, чтобы привезти меня домой и любить, быть кем-то большим, чем просто забавой и удобным инструментом для траха? Да пошел ты Мистер-Гарретт-Мистер-Ч-Чертов-Чедвик.

Мое сердце бьется в груди, единственное, о чем я могу думать, это о том, что мне хочется ударить его, и поэтому я беру будильник, стоящий рядом с кроватью, и бросаю его в Мистера. Все вокруг давит на меня, все потеряно, я не в безопасности, мое тело и разум обмануты, внутри меня наступает полная неразбериха.

‒ Нам не следует так заканчивать. Я позабочусь о тебе, Роуз. Но это твой выбор, не мой. ‒ Он подходит к сейфу, открывает его и достает две пачки стодолларовых купюр. ‒ Вот. Это восемь тысяч долларов. На этой сумме мы условились. Жаль, что так все заканчивается.