Сломленные

— Боже, я не могу поверить, что ты трахал Мисти последние две недели, ты, ублюдок. Ты знал, как мне нравится эта девушка.

Я отхлебнул кофе и хмыкнул.

«Нравится? Он просто хотел переспать с ней».

— Два раза, приятель. Это было всего два раза.

Рид перевернул свою бейсболку и схватил стул, сел на него и повернулся лицом ко мне.

— В самом деле? Потому что по рассказам моей младшей сестры, Уэс, ты трахался с Мисти в баре последние две недели. Мисти рассказывает всем, что вы пара. Я никогда больше не смогу играть в бильярд в том баре, мудак.

Запрокинув голову, я рассмеялся.

— Чувак, не волнуйся, меня абсолютно не интересует Мисти. Она просто освободила мой разум от Оливии и Майка на нескольких минут. Вот и всё.

Рид выдохнул и покачал головой.

— Лейтон, Майк умер больше шести месяцев назад. Я знаю, что вы были друг для друга всем в этом мире, чувак, но ты должен двигаться дальше.

Я повернулся к пастбищу.  

— Я не только потерял брата, но и любовь всей моей жизни, — я закрыл глаза, и вспомнил, как занимался любовью с Оливией в первый раз в лабазе … и последний раз в сарае. Смотреть, как она встает и уходит от меня в то утро и говорит, что бросает меня ради другого мужчины, — убивало меня.

— Лейтон, она оставила тебя на следующий день после смерти твоего брата. Она — сука. Если бы она любила тебя, то не ушла бы от тебя, когда ты нуждался в ней больше всего. Она не стоит твоей боли.

Я повернулся к Риду, натягивая на лицо фальшивую улыбку.

 — Ты прав. Вот почему я больше никогда не буду доверять другим женщинам. Я никогда больше не впущу другого человека в свое сердце.

Рид ухмыльнулся и хлопнул меня по спине.

— Конечно, чувак, продолжай повторять это себе. Ты собираешься проверить линии ограждения?

— Да. Хочешь поехать со мной?

Рид улыбнулся своей фирменной улыбкой.

— Нет, я собираюсь на пикник с Дженнифер, — он поиграл бровями вверх и вниз.

— Повеселись, — я покачал головой и рассмеялся, уходя прочь.

***

Я ехал вдоль линии забора, пытаясь разобраться в своих мыслях. Для меня это было самое лучшее место для размышлений. Мне очень нравилось здесь. Я уезжал сюда, чтобы просто побыть в тишине.

 — Ублюдок! Сукин сын! Глупый автомобиль! Боже мой, я тебя ненавижу!

«Что это, черт возьми?»

Я взобрался на маленький холм и увидел серебряный «Лексус RX» на обочине дороги. Девушка, которая стояла возле автомобиля и била ногами по колесам, очевидно, была из города. Она была одета в светло-серые брюки и белую блузку. Ее прямые каштановые волосы свободно спадали вниз. То, как она кричала на шины и вопила на автомобиль, заставило меня улыбнуться.

Чертовски мило. Гребаные городские девушки.

— Кусок дерьма, а не автомобиль!

У меня вырвался смешок.

— Простите, мэм! У вас проблемы с машиной?

Она обернулась и положила свои руки на бедра, склонив голову. Когда она сморщила свой нос, я понял, что она так делает, когда злится.

— Нет, ковбой. Мне нравится стоять на обочине дороги в Техасе в середине июля и кричать на мой, сделанный из дерьма, автомобиль. Я получаю удовольствие от этого.

«Ничего себе. Вот сука. Да, определенно городская. Могу поспорить, она из Нью-Йорка».

— Ничего себе. Столько возмущения, а я здесь стою, пытаюсь быть южным джентльменом и помочь тебе. Если ты предпочитаешь, чтобы я поехал дальше в своем направлении, я буду более чем счастлив... 

— Нет! Подожди! О боже, пожалуйста, не уходи. Я здесь уже почти целый час, и не проехало ни одного автомобиля. Ни одного! Мой телефон не ловит сигнал, и ты первый человек, которого я увидела. Мне очень жаль. Я не хотела быть такой сукой. Я опаздываю на свое собеседование насчет работы, и я действительно хотела, чтобы всё было иначе.

Мое сердце сжалось при виде ее попыток сдержать рыдания.

«Вот дерьмо!»

Я подвел Крикет к забору, вытащил свою ногу и спрыгнул.

— Вот черт! Ты не боишься, что твоя лошадь может убежать?

Я улыбнулся ей и повернулся посмотреть на Крикет, который, казалось, пребывал в таком же изумлении от ее слов, как и я.

— Знаешь, я думаю, ты нравишься Крикет. Он не принимает людей, но посмотри, как он смотрит на тебя.

Я обернулся и увидел, как городская девушка поглядывала на лошадь с серьезным видом. Она медленно повернулась ко мне и усмехнулась.

— Все ковбои Техаса такие... дружелюбные? — она изобразила кавычки на слове «дружелюбные».

Я продемонстрировал ей свою знаменитую ухмылку с ямочкой. Она сопротивлялась, но ее губы расплылись в маленькой улыбочке. Мое сердце екнуло, но я быстро оттолкнул это чувство.

— Нет, я единственный в своем роде, — отозвался я, подмигнув. — Что произошло с дорогим куском хлама?

Она оглянулась на машину, потом посмотрела на меня.

— Я его так не называла.

— Нет, мэм, ты не называла. А я назвал.

Она сделала глубокий вдох и покачала головой.