Сломленные ангелы

Без всякого выражения на лице он смотрел, как мы вереницей входим в комнату общего сбора и рассаживаемся. На мемориборде каждого стула лежал кулек с таблетками болеутоляющего. Завидев их, кто-то издал радостный вопль поверх общего негромкого гула, но тут же затих под взглядом Сутьяди. Когда командир наконец заговорил, можно было подумать, что голос принадлежит официанту-андроиду, рекомендующему вино.

– Всем, кого еще одолевает похмелье, советую привести себя в форму безотлагательно. Выведена из строя одна из турелей внешнего кольца. Причина неизвестна.

Он добился ожидаемой реакции. Гул стих. Уровень моего собственного эндорфина резко упал.

– Крукшенк и Хансен, возьмите один из гравициклов и выясните, в чем дело. Заметите признак активности – любой активности, – разворачивайтесь и прямиком назад. В противном случае привезите для анализа обнаруженные обломки. Вонгсават, включите двигатели «Нагини» и ждите моей команды на взлет. Всем остальным иметь при себе оружие и находиться где-нибудь, где вас не придется разыскивать. И не снимать гарнитуру, – он повернулся к Вардани, которая полулежала на стуле в углу, завернувшись в куртку и закрыв лицо очками. – Госпожа Вардани, есть ли надежда услышать примерное время открытия?

– Может, завтра, – за очками было не видно, удостоила ли она его взглядом. – Если повезет.

Кто-то фыркнул. Сутьяди не потрудился выяснять кто.

– Госпожа Вардани, полагаю, не нужно вам напоминать, в какой угрожающей ситуации мы находимся.

– Нет. Не нужно, – она неторопливо поднялась и поплыла к выходу. – Я буду в пещере.

После ее ухода подошел к концу и брифинг.

* * *

Поездка заняла у Хансена и Крукшенк менее получаса.

– Ничего нет, – сообщил подрывник, когда они вернулись. – Ни обломков, ни обгорелых частей, никаких остатков. По сути, – он оглянулся через плечо, бросив взгляд туда, где они занимались поисками, – нет даже никаких следов того, что эта хренова турель там вообще стояла.

Градус напряжения в лагере повысился. Члены команды, верные своему призванию, в угрюмом молчании принялись до маниакальности дотошно проверять оружие. Хансен распаковывал коррозионные гранаты, инспектируя запалы. Крукшенк разбирала мобильные артиллерийские установки. Сутьяди и Вонгсават не выходили из кабины пилота; после некоторого колебания к ним присоединился и Шнайдер. Люк Депре и Цзян Цзяньпин устроили на берегу нешуточный спарринг, а Хэнд удалился в свой баббл-тент не иначе как для того, чтобы возжечь новую порцию курений.

Я провел остаток утра на скальном карнизе в компании Сунь Липин, надеясь, что последствия прошлой ночи выветрятся из организма быстрее, чем болеутоляющие. Небо над головами обещало улучшение погоды. Вчерашняя беспроглядная серость уже перемежалась пластами голубого, наступающего с запада. Уползающее на восток облачное покрывало утягивало за собой дым от руин Заубервиля. Легкая дымка похмелья, просачивающаяся из-за эндорфинной завесы, придавала всей сцене налет ложной безмятежности.

Дым от сгоревших наноколоний, который еще недавно видел Хансен, уже совсем рассеялся. Когда я обратил на это внимание Сунь, она просто дернула плечом. Судя по всему, не один я чувствовал себя безмятежно.

– Тебя вообще ничего не беспокоит? – поинтересовался я.

– Ты насчет нашей ситуации? – она, похоже, задумалась над вопросом. – Наверное, я бывала и в худших передрягах.

– Разумеется, бывала. Умирала, например.

– Ну, само собой. Но я другое имела в виду. Наносистемы, конечно, напрягают, но, даже если опасения Матиаса Хэнда действительно обоснованы, сомневаюсь, что нанобы эволюционируют во что-то такое, что сможет сдернуть с небес «Нагини».

Я вспомнил об автотурелях-кузнечиках, о которых говорил Хэнд. О них, как и о многом другом, он предпочел не ставить в известность команду, рассказывая об ОАН.

– А твоя семья знает, чем ты занимаешься?

Лицо Сунь приобрело удивленное выражение:

– Да, конечно. Пойти в армию посоветовал мне отец. Это был хороший способ раздобыть средства для обучения на системщика. Они-то всегда при деньгах, сказал он. Реши, чем хочешь заниматься, и пусть они за это заплатят. Разумеется, он и представить не мог, что здесь вскоре разгорится война. Да и кто бы мог двадцать лет назад?

– Угу.

– А твои?

– Что мои? Отец? Понятия не имею, я его не видел с восьми лет. Почти сорок лет назад по субъективному времени. Почти полтора века по объективному.

– Сочувствую.

– Чему? Моя жизнь стала на порядок лучше после того, как он отчалил.

– Он, наверное, тобой бы сейчас гордился.

Я рассмеялся.

– Это уж точно. Сто процентов. Мой старик всегда был ярым поклонником насилия. Покупал абонементы на все сезоны фрик-файтинга. Сам-то он подготовки не имел, так что приходилось удовлетворяться беззащитными женщинами и детьми, – я кашлянул. – Ну короче, да. Он бы гордился тем, что я сделал со своей жизнью.

Сунь с минуту помолчала:

– А твоя мать?