Сломленные Фейри (ЛП)

— Могу я открыть тебе секрет? — спросила она, хлопая ресницами, и я даже не понимал, почему я стою здесь и слушаю это. Я должен был прервать их, рассказать Данте о Лоренцо, а потом просто убраться из их жизни, но мои ноги были прикованы к месту, так как болезненное увлечение заставляло меня наблюдать за происходящим.

— Конечно, — ответил Данте, не похоже, чтобы его это сильно волновало.

— Я думаю, что Драконы такие горячие, — промурлыкала Синди, и мои конечности сомкнулись, когда я узнал этот соблазнительный тон в ее голосе. — Мне нравится, какой ты большой, высокий и мускулистый, и мне нравится думать о том, какой большой у тебя член.

Данте громко рассмеялся, когда она опустила ладонь к его поясу и провела ею по его члену, явно решив выяснить для себя истинность этой догадки.

Я должен был уйти. Я не должен был стоять здесь и мучить себя, наблюдая за этим, но внезапно все, о чем я мог думать, это о том, что она умоляла меня нагнуть ее и притвориться Драконом, пока я трахаю ее. На самом деле, она уже не раз заставляла меня притворяться именно этим Драконом. И поскольку я жаждал этого физического контакта, и поскольку я был достаточно глуп, чтобы поверить, что связь, которую мы разделяли до того, как я присоединился к Черной Карте, все еще сохранялась между нами, я делал это. И я поверил ей, когда она настаивала, что это была всего лишь игра, хотя я нутром понимал, что это не так. Для нее это был просто способ подвести себя к этому.

— Оправдало ли это твое воображение? — спросил Данте, снова потягивая свой напиток и наблюдая, как Синди Лу опустилась перед ним на колени.

— Мне нужно посмотреть поближе, — задыхалась она, потянувшись к его ширинке.

Я наконец вынырнул из того безумия, в котором пребывал в данный момент, и вышел из-за деревьев, прежде чем мне пришлось увидеть, как она сосет его огромный член.

У Данте хватило благородства сделать несчастный вид, когда он заметил меня, но Синди только выругалась, когда он оттолкнул ее от себя.

— Она сказала мне, что она больше не твоя девушка, cavallo, — сказал он, нахмурившись, глядя на мое выражение лица, на котором я старался не отражать, насколько это меня задевает.