Сломленные (ЛП)

— В темпе, Лэнгдон. В моём распоряжении не весь день. Женщинам тоже нужно заниматься спортом.

Он одаривает меня понимающим кивком.

— Упражнения Кегеля. Я понял.

Я корчу рожицу и тычу пальцем в скамейку.

— Сядь.

Теперь на его лице ни капли страха. Оно совершенно пустое, как будто он подготавливает себя к провалу.

— Хорошо, — говорю я, огибая тренажёр и радуясь тому, что мама отправляла меня заниматься с персональным тренером с шестнадцати лет. Сейчас мне это кажется немного ненормальным, но я, по крайней мере, знаю, как обращаться с силовыми тренажёрами.

Правая его нога тут же ложится на заданное место, но он колеблется, прежде чем привести в нужное положение левую. На нём голубые спортивные штаны, поэтому моему взгляду недоступна его травмированная нога, и, как бы не ненавистно мне было признавать, я вроде как этому рада.

Одарённая такой возможностью, я могла увидеть её и прошлой ночью, когда нарвалась на него, одетого в одни только боксёры, но волновалась о других, куда более важных вещах. Например, о том, что у парня серьёзные проблемы со сном. И что он умудрился за рекордно короткий промежуток времени найти подход к моему телу.

Я качаю головой, чтобы её прочистить, старательно избегая его глаз.

— Ты покраснела, — замечает он. — О чём думаешь?

Бросаю на него свирепый взгляд. Уверена, он-то точно знает, о чём я думаю. На его лице мелькает что-то (раскаяние?), и на мгновение мне кажется, что он собирается принести извинения за прошлую ночь. Он должен извиниться.

И всё же... я не хочу. Из-за этого я превращусь в какую-то жертву, а я очень даже держала всё под контролем. Ну, за исключением гормонов. Но я знаю, что если бы сказала ему отвязаться, то так бы он и поступил. Он нанёс урон моей гордости, но не мне. Я желала каждое мгновение наслаждения, которое он дарил мне, даже если оно и возникло по неправильным причинам. Мне не нужны извинения.

Наши взгляды скрещиваются. Прекрати.

Его глаза слегка прищуриваются, прежде чем он отводит взгляд.

Хороший мальчик.

Я устраиваю целое представление, проверяя вес, но фиксатор уже был установлен под самым первым грузом, создавая минимальную нагрузку. Наверное, заводская установка, потому что, держу пари, им никогда не пользовались.

— Скажи, когда будешь готов, — тихо произношу я.

Он на секунду поджимает губы, раздражённо передёргивая плечами.

— Тебе обязательно смотреть?

Небрежно пожимаю плечами.

— Я наблюдала за твоей разминкой.

— Это другое, — скрипит он. — И, кстати, тоже жутковато.

— Ничем не могу помочь. У тебя получается сделать бешеное количество подтягиваний. Сомневаюсь, что у меня хватит сил даже на пять.

— А думаешь на одно хватит?

— Эй! — возмущаюсь я.

Сама невинность, Пол вскидывает руки:

— Их тяжело делать. Я знал несколько женщин в сапогах, которые не могли сделать больше двух. И мужчины тоже.

Я открываю рот, чтобы поспорить, пусть и понятия не имею, смогу ли подтянуться хотя бы раз.

— Ты тянешь время. И я уже согласилась ответить на твои идиотские вопросы. Не пытайся умаслить меня и на подтягивания.

— Ага, именно на это мечтает поглазеть каждый парень. На корчащуюся в попытке подтянуться девчонку.

Если это хоть как-то похоже на мужские подтягивания, то тогда не так уж плохо. Было что-то такое в Поле, одетом в серую майку и голубые спортивки, что обнимали его бёдра, когда он поднимал себя снова, и снова, и…

Мои мысли о его идеальной спине вмиг рассеялись, когда до меня дошло, что его ноги двигаются. Пришлось зарыться ногтями в ладони, чтобы удержаться и не коснуться его в одобрении.

Первый раз даётся ему до смешного легко, отчего становится ясно, что для поднятия веса он использует только здоровую ногу.

То же самое и со вторым.

И с третьим. И с четвёртым. И с пятым. Вся работа предоставлена правой ноге, тогда как левая просто парит рядом.

Не получится. Так не пойдёт. Теперь я касаюсь его. Нежным прикосновением над его здоровым коленом, но этого достаточно, чтобы он замер. Его глаза взлетают к моим, но он поспешно отворачивается, не глядя мне в лицо. Как и во многих других спортивных залах, освещение здесь довольно яркое, и я внезапно понимаю, что у меня впервые появился шанс увидеть его шрамы вблизи, без теней рассвета или заката, за пределами его мрачного логова или тёмной спальни.

Здесь нет теней, которые смягчили бы его шрамы, но я этого даже не замечаю. Они есть — конечно, есть, я знаю, — но для меня они почему-то входят в комплексный пакет Пола Лэнгдона.

Хотя я и в курсе, что он видит всё не в этом свете. Поэтому, когда он отворачивается, я отвожу глаза. Сперва мы приведём в порядок ногу. А потом поработаем над принятием нового лица.

Я вновь аккуратно прижимаю руку к его колену, безмолвно упрашивая расслабить здоровую ногу и дать другой поработать. Судя по его судорожному вздоху, он понимает мою просьбу.