Сломленный герой (СИ)

— Это не обязательно, — прошелестел Локи и нервно добавил. — Можно без прелюдии.

— Тебе больно? — прогудел Тор, губами касаясь мочки уха, он должен уточнить.

— Нет, — был ответ.

— Противно?

— Нет! — с неожиданным возмущением выдал Локи.

— Тогда я продолжу? — прошелестел нефилим.

— Да, — прозвучало мучительно, но совсем не равнодушно.

Тор покрывал нежными поцелуями плечи зеленоглазого демона, теплом своих рук согревал узкие бёдра, поглаживал трепетно и внимательно. Одинсон прислушался к ровному дыханию Локи, он не выдавал чрезмерной заинтересованности, но в подушку вцепился, как в спасательный круг. Нефилим скользнул языком по змею-позвоночнику, любовник дёрнулся, прогнулся, коротко застонал и с рыком ударил по подушке кулаком. Тор догадался, что его старания проходят даром, и Локи этот факт злит, и вообще его не о том просили. Но Одинсон вдруг открыл для себя, что ему приятно самому касаться демона, ласкать его, как и в прошлый раз, когда он жадно отсасывал зеленоглазому, это было горячо и возбуждающе, если только не отсутствие физической реакции. Сейчас Тор хотел сделать всё, на что способен, и даже больше, ради Локи и просто потому, что сам хотел.

— Тшшш, не злись, — попытался успокоить Тор. — Просто расслабься, слышишь?

— Ладно, — сдался Лафейсон, ожидая продолжения.

Тор осторожно, так целомудренно погладил его ягодицы, понукая, заставил немного раздвинуть ноги и вдруг шлёпнул по заднице, получилось звонко и неожиданно. Лафейсон дёрнулся и улыбнулся, такого он не предвидел, интересный поворот. Демон даже собрался было прокомментировать поведение нефилима, но тут же задохнулся и, широко распахнув глаза, впился острыми когтями в подушку, раздирая насквозь, светлый наполнитель полез наружу. Одинсон, должно быть, рехнулся, если его язык полез, куда не следует. А может, и следует…

— Это вовсе не… ох, чёрт…

Лафейсон застонал, напряжённо выгнулся, ощущая настырный горячий язык у входа. Тор жадно ласкал его, обильно смачивая слюной, не успел демон прийти в себя, а настойчивые пальцы уже разминали вход в его тело. Демон плавился в руках порочного ангела, и язык не повернулся остановить его.

Локи закусил губу, судорожно закрыл глаза, отринул все, что могло ему мешать насладиться этой близостью, и просто выбросил из головы. Воспоминания о пытках и боли не должны влиять на него сейчас. Он ведь мечтал об этом с того самого момента, как впервые пригласил нефилима к себе. Лафейсон задышал чаще, когда настойчивые пальцы стали толкаться в него резко, нетерпеливо.

— Локи… — послышался судорожный вздох за спиной, и свет в спальне стал моргать.

Демон распахнул глаза, но вместо мягкой постели он оказался вмят в твёрдую субстанцию, напоминающую горячий камень, маслянистая полутьма клубилась влажным туманом. Демон и ангел оказались где-то на периферии миров в отдалённом нейтральном уголке вселенной.

— Как это романтично, — не удержался Лафейсон и уже успел пожалеть о том, что открыл рот, поскольку настойчивые пальцы резко исчезли, больше не ласкали его. Правда, Тор не дал ему забеспокоиться всерьёз. Зеленоглазый охнул, чувствуя знакомую выламывающую боль в крыльях, казалось, болел каждый участок перепончатой кожи. Горячие, невозможно властные руки подхватили его, развернули, Локи застонал от боли, ухватился за крепкий камень и…

Тор предстал перед его взором в полной красе: светлые локоны змеились, развевались, словно от порыва ветра, глаза горели ультрамариновыми всполохами, мощное тело светилось изнутри. Истинное воплощение нефилима привело зеленоглазого в такой восторг, что он не сразу понял, отчего в паху палит и режет нестерпимой сладкой болью. Настойчивый жадный рот нефилима поглотил стон боли. Тор целовал его так, словно клеймил, порабощал, горячо и влажно. Тор целовал его?! Да, именно это он и делал. Лафейсон уступил жадному рту раньше, чем понял суть происходящего. Пах налился таким жаром, что Локи готов был потерять сознание, но острая боль пролилась всепоглощающим теплом, у него крепко стоял. Наверное, сегодня особый вечер открытий и сюрпризов, но помимо поцелуя и чудом пробившегося сквозь пелену равнодушия возбуждения зеленоглазый к своему удивлению и восторгу почувствовал, как Тор подхватывает его под ягодицы, вынуждая обхватить свои бёдра. Лафейсон подчинялся беспрекословно, боль заставляла его щуриться и дёргаться в руках нефилима, а жажда — тянуться к нему, льнуть к горячему камню его груди. На этом безумие не прекратилось, охваченный эйфорией Локи, потерявший возможность соображать, почувствовал как горячее, твёрдое и влажное у самого входа трётся и напирает.

— Тор! — резко вскрикнул Лафейсон и понадеялся лишь на то, что всё понял верно, что это не раскалённая кочерга или что-то в этом роде. Локи сам начал насаживаться, вцепился в плечи любовника, при этом заботливо спрятал когти.

— Локи, я не сдержусь, — хрипло прошептал Тор, и тут же из горла его вырвалось рычание.